Я давно разучилась плакать, еще в детстве. Дети ведь плачут для мамы с папой. Чтобы призвать их на помощь. Чтобы прибежали, помогли, пожалели. Подули на разбитую коленку, прижали к себе, утешили. Но ко мне никто никогда не прибегал.
Разумеется, я знала, что многие живут в бедности, иные в грязи, в антисанитарных условиях, — телевидение неустанно демонстрировало «изнанку жизни», — но знание это было умственным, не пережитым лично.
