Ты не замышляешь никаких глупостей, а, Сайлас?
— Ни в коем случае. Глупости я обычно совершаю не задумываясь.
Вначале все кажется невообразимо сложным, но постепенно приноравливаешься.
Напиваться она не собиралась — спиртное туманило мысли и мешало работе, — но бокал вина после напряженного дня помогал ей расслабиться.
– Пощади, – пробормотал он.
– Погромче, пожалуйста. Тебя не всем слышно.
– Прошу тебя, – из последних сил произнес Бершад. – Убей меня, но не трогай моего осла.
Бершад закончил свои дела, недовольный тем, что расчувствовался, присев посрать.
– Гм, такого я от тебя не ожидала.
– А чего ты вообще ожидала?
– Грубияна и пьяницу, который только и умеет, что тыкать копьем. Ну или елдаком.
– Ты погоди судить, вот как познакомимся поближе, еще не то увидишь.
– А почему вы не лепите божков? – спросил Фельгор Бершада и Роуэна.
– Моя душа и без того проклята, – сказал Бершад. – А даже если бы и не проклята, когда меня лишили титула и имущества, то отобрали и тотемный кошель, потому что изгнанникам не позволено просить милости у богов.
– И у тебя тоже? – спросил Фельгор у Роуэна.
– Нет, мой при мне. Но я ничего не опасаюсь, – ответил Роуэн, покосившись на Йонмара. – А боги всегда чуют людское отчаяние.
– Я очень расстроился, когда узнал о смерти твоего мужа.
– Вот только не надо врать, – усмехнулась Эшлин. – Хаванат был дурак и пьяница. Хорошо, что он не станет королем Альмиры.
– А по деревням судачат, что ты его убила. Папирийским заклятьем или как-то еще.
– Ну да, а еще говорят, что у тебя елдак в руку длиной. Но мы-то с тобой знаем, что это не так.
– Ты не замышляешь никаких глупостей, а, Сайлас?
– Ни в коем случае. Глупости я обычно совершаю не задумываясь.
– Ты не замышляешь никаких глупостей, а, Сайлас?
– Ни в коем случае. Глупости я обычно совершаю не задумываясь.
