Живя с самой весны в N-ском уезде и бывая почти каждый день у радушных Кузнецовых, Иван Алексеич привык, как к родным, к старику, к его дочери, к прислуге, изучил до тонкостей весь дом, уютную террасу, изгибы аллей, силуэты деревьев над кухней и баней; но выйдет он сейчас за калитку, и всё это обратится в воспоминание и утеряет для него навсегда свое реальное значение, а пройдет год-два, и все эти милые образы потускнеют в сознании наравне с вымыслами и плодами фантазии.
му страстно захотелось вернуть потерянное.
У него болела совесть, а когда скрылась Вера, ему стало казаться, что он потерял что-то очень дорогое, близкое, чего уже не найти ему.
"Воображаю, что творится теперь у нее на душе! - думал он, глядя ей в спину. - Небось, и стыдно, и больно до того, что умирать хочется! Господи, столько во всем этом жизни, поэзии, смысла, что камень бы тронулся, а я... я глуп и нелеп!"
Что ни говорил Огнев, всё до последнего слова казалось ему отвратительным и плоским.
сказать "да" он не мог, потому что, как ни рылся, не находил в своей душе даже искорки...
он злился и винил себя, хотя и не понимал, в чем именно заключается вина его.
олько восторги и страдание Веры казались ему приторными, несерьезными,
страдает хороший человек.
ра была пленительно хороша, говорила красиво и страстно, но он испытывал не наслаждение, не жизненную радость, как бы хотел, а только чувство сострадания к Вере, боль и сожаление, что из-за него
