Я рядом и никогда не брошу тебя! Я вновь вернусь с того света, лишь бы только увидеть твою яркую улыбку, что когда-то полюбил
Принцесса, – вновь обратился ко мне Кевин Фэл, тем самым вытащив из раздумий. – Срок мой отмерен. Помните, что даже мой сын во главе дома Фэлов будет верен вам и тьме.
После моего согласия большие деревянные двери начали открываться.
Принцы поклонялись своему создателю и его дочери, рожденной вовсе не для спасения мира. Они знали: настанет день, и она уничтожит весь белый свет, исполнив волю своего отца, а им дарует долгожданное бессмертие.
За плачем младенца раздался и раздирающий душу крик безутешной матери, у которой навсегда забрали ребенка. Лишь имя было первым и последним ее даром. Единственное, что она успела дать своему дитя. Прекрасное и древнее имя Фрея обещало светлую и счастливую жизнь ребенку.
С той ночи больше никто не видел младенца, а его мать бесследно исчезла в ночи, когда на небе ярко горело созвездие Павших.
Младший принц спрашивал неспроста. Он любил боль, наслаждался ей, ведь являлся ее воплощением. Люди с древности говорили о нем со страхом, не желая сталкиваться лично. Питер был Забвением. Он отбирал память, дорогие воспоминания, прошлое и сущность людей, делал из них послушных марионеток. Энтони всегда был жутко голоден, за что и получил прозвище Голод. В истории человечества некоторые годы названы в его честь. Келлан являлся Смертью во плоти. Он – ужас и приговор для всего живого и неживого. Даже сейчас в его глазах царила Смерть.
Пророчество Света гласило: однажды Тьма вернется в этот мир, и тогда появится принцесса, которая будет дорожить жизнью и защищать народ. Несмотря на кровь Темного бога в ее венах, она станет лучом надежды, который сможет закончить войну Света и Тьмы и принести спокойствие в мир. Но сначала ей придется пережить Забвение, затем Голод и Боль, а после скорую Смерть. Лишь песни Ворона, голоса людей и любовь юноши Света помогут преодолеть преграды и наконец спасти мир от хаоса, принесенного этому миру ее отцом.
Что-то
Жаль, тебя нельзя трогать, – скучающим голосом произнес Вильям. – Иначе ты давно была бы моей. Целиком и полностью
Еще раз к ней прикоснешься, и я не посмотрю на то, что ты наш брат
Медные волосы Энтони как всегда были убраны в пучок, а светлые локоны Вильяма, наоборот, распущены
