Он плачет и понимает, что музыка — это не только восторг, но и слезы, когда неожиданно уплывает последняя надежда на счастье.
Он смотрит в небо и играет. И странные в этой весенней ночи звуки вырываются из-под смычка. Вырываются и летят, летят. В них звон ручья и всполохи пережитого, в них блестящий под солнцем последний снег. В них ожидание восторга, а может быть — сам восторг. И что-то ещё, огромное и дорогое, отчего хочется плакать и лететь в манящую бесконечную Вселенную.
Ближе к осени бывали дни, когда я чувствовал себя не просто одиноким человеком, бесцельно прожигающим жизнь, я точно знал: душа моя пуста. Это чувство усиливалось в ясные солнечные дни. Природа создавала тот яркий фон, на котором контрасты желаний и возможностей просовывались особенно отчетливо. Мне хотелось любить и знать, что меня любят. Я был молод и красив, и мне хотелось, чтобы все это замечали. Мне хотелось быть ветреным, веселым и общительным, как все молодые люди в этом восхитительном городе. Но в моей душе жил какой-то маленький, некрасивый и обидчивый тип, склонный к депрессии. Со стороны я мог показаться человеком холодным и флегматичным, хотя внутри меня буйствовал и буянил настоящий психопат. Этот скрытый человек все замечал, всех оценивал, находил нужные ругательства и умело использовал их, он вечно был чем-то недоволен, куда-то спешил, строил заманчивые и неосуществимые планы. Для этого человека внутри меня не существовало праздников, потому что в праздники моё одиночество только усиливалось, только разрасталось до немыслимых размеров.
