– Дура, и спорить не стану, – ласково улыбнулась Антонина Михайловна. – Но пока не поздно, надо что-то делать. Родить, что ли… Хотя нет, поздновато уже… Без мужа-то… Короче, Сонька, я беру это дело на контроль, ясно? И я не я буду, если еще в этом году не сыщу выход из положения, мать твою за ногу! Ты мне веришь?
– Верю, – кивнула Соня.
– Тогда давай хлопнем по рюмашке за успех!
– Давайте!
Они выпили.
– Сонь, а что, у Алиски тоже никого нет?
– Нет. Но ей вроде бы и не надо. А то ведь могла бы… Ей достаточно только мигнуть. Она такая красивая…
– Господи, да разве ж в красоте дело? Знаешь ведь, не родись умен, не родись красив… Что-то вы вообще невезучие девки, все три… Три полуграции, кто это вас так называл?
– Да какой-то подвыпивший интеллектуал на юге… Надо же, вы помните…
– Наверное, дело в том, что времена изменились. Действительно, мужикам сейчас совсем не до любви стало… Это вот в мое время все были помешаны на любви и просто на траханье, а теперь, по-моему, и это как-то из моды вышло. Все только деньгу зашибают… И вообще, впечатлений у людей море. Один телевизор чего стоит… А тогда… По телевизору такая тоска, сплошное чувство глубокого удовлетворения. Ничего нельзя. Нормально реализоваться почти никто не мог, особенно мужики… Так, разве что на треть. Вот и спасались романами, все крутили романы… А теперь… Или, может, я просто не знаю, выпала, так сказать, в осадок?
– Да нет, вы правы. Знаете, я вот часто езжу в рекламные туры. Казалось бы, идеальная почва для кратких романов. Я не о себе говорю, но даже молодые не тем заняты. То есть девушки, конечно, не прочь, но мужики… Просто удивительно…
– Добродетельные такие стали? Или импотенты? Наверное, все-таки импотенты, – вздохнула тетя Тоня.
– Многим все заменяет компьютер… Я вот знаю, у моей одной коллеги сыну двадцать три года, нормальный вроде бы парнишка, приятный с виду, так он девственник. В двадцать три года! Целыми днями и ночами за компьютером сидит, и ничего ему не надо. И он не один такой.
– Но ведь дети все-таки рождаются… пока, – немного даже испуганно проговорила Антонина Михайловна. – Ох, Сонька, что-то мы не о том… Нам сейчас главное – тебя устроить.
– Тетя Тоня, по-моему, ничего устроить нельзя, если оно само не устраивается.
– Да что ты такое несешь, едрит твою налево? Что значит ничего нельзя устроить! Еще как можно!
– Да, можно, но только не в любви…
– Сонька, ты что, все еще из-за этого подонка горюешь?
– Нет.
– Сколько лет ты с ним прома
Я, знаете ли, не очень люблю начальство.
полной нищеты в самом начале девяностых я сумела выбиться, никого не угробив, не подставив, ничего не украв, просто работая в полную силу.
Господи, ну почему все нынешние мужчины такие мерзавцы?
Я не могу спать одна, мне как-то странно…
– И кто виноват, да?
– Нет, виноват только я, старый болван, который влюбился до опупения. Вот я смотрю на тебя и… пупею… И еще ревную тебя к целому свету. Но так ведь нельзя жить. Ты понимаешь?
– Нет.
– Она – человек!
– А дама разве не человек?
– Нет, не очень человек…
хотя это как раз ничего не значит. К тому же обед в ресторане ни к чему не обязывает
– А кто-то говорил про кисель из черной смородины. Может, я именно из-за него и примчался…
– Не ври.
– А я не вру. Что может быть вкуснее киселя из черной смородины в марте, да еще если его сварила любимая женщина?
– Ну вот, теперь ты еще икаешь… Ничего, Наталья, – он перешел на шепот, – я тебя сейчас вылечу от стресса… Я вчера читал… Новый метод, канадские ученые открыли. Потрясающее лекарство от стресса, только ты не брыкайся, ладно? – Он взял ее за подбородок. – Сейчас, сейчас, ты мне доверяешь?
– Конечно, Олег, но… – Она снова всхлипнула и икнула.
Он склонился над ней и поцеловал в губы. Осторожно обнял и поднял со стула, не отрывая губ.
– Олег, что ты делаешь? – испуганно прошептала она.
– Ты обещала не брыкаться, я тебя лечу! Новый канадский метод. Если поцелуй длится больше трех минут, то какие-то фиговины, которые провоцируют стресс, погибают. Молчи, я засекаю время!
– Олег, но я могу быть еще заразной, – слабо возразила Тата, хотя ей вдруг безумно захотелось, чтобы он ее еще поцеловал. Ей понравилось.
– Ты можешь немножко помолчать?
