Эдуарду Коэлью был лечащим врачом Салазара с 1945 года и испытывал к нему искреннюю симпатию. Он прекрасно изучил физические и психические реакции его организма.
я знал о том опасном расстоянии, которое отделяет человека мысли от человека действия
потому что если освобождения нет во мне, то для меня его не будет нигде
Вечный диктатор чувствовал себя все ближе к Творцу, но и сожалел о том, что его собственное творение терпит крах.
Возрождая превосходство колониальной власти, вызывая отвращение к беспорядочным политическим движениям и превознося железный военный контроль над колониями, разбросанными по разным континентам, он обращался к молодым офицерам и унтер-офицерам, к военному корпоративизму. Это была своеобразная смесь автаркии, авторитаризма и здравого смысла — всего того, что так ценили военные
В экономику, сильно отстающую в промышленном отношении (сельское хозяйство все еще доминировало, а важнейшие ресурсы метрополии и колоний контролировали крупные предприятия), Салазар внедрил идеалы корпоративизма — по образцу итальянского фашизма. Это была средневековая система, которая гарантировала привилегии малым группам и уважение к иерархии, а солидарность между классами исключалась.
Официально диктатор не занимался грязными делами. Этими вопросами ведали директор ПИДЕ Силва Паиш и советник Барбиери Кардозу. Салазар же не пачкал руки.
Диктатор действовал как святая инквизиция, он был рукой Бога на земле, он был указующим перстом традиционной церкви и империи — вот те, как бы говорил он, кто расшатывает наш механизм стабильности и идеологического равновесия.
Каждый раз, когда ПИДЕ действовала в соответствии с его приказами, Салазар получал святое благословение кардинала Сережейры, его давнего друга.
Салазару оставалось издеваться над подпольщиками — теми, кто печатал листовки в тайных типографиях и распространял коммунистические воззвания на заводах; теми, кто, сбежав из тюрьмы или уклонившись от ареста, скитался по стране под новым именем. Этих людей нужно было систематически выискивать, они должны были затылком чувствовать дыхание специальной полиции и видеть в каждом человеке вероятного доносчика.
