В плохую погоду легче переживать разлуку — кажется, всему миру плохо вместе с тобой и вроде кто-то тебе сочувствует: хмурятся облака, качают головами каштаны, пристойно молчат мокрые вороны.
Музыка не облегчала тоску по дому, но доказывала, что дом не нужен, поскольку вокруг нас всегда мир, а не комнаты.
Мне было восемнадцать, и единственным талантом, который расцвел и набрал полную силу, была способность выводить людей из себя.
Но еще больше почему-то волновал вид старых желто-бордовых трамваев, которые стояли в тупиках и годами не трогались с места. Это была не жалость или, по крайней мере, не только жалость. Старинные, то выгоравшие на солнце, то утопавшие в снегах вагоны не были руинами. Они могли двигаться, как могла бы и сегодня выстрелить исправная фузея восемнадцатого века. Казалось, эти трамваи каждую минуту ждали отправки. Вот-вот мог зайти человек, сесть в обитое дерматином кресло, поворотом рукоятки поднять дугу, включить мотор и пустить вагон в путь. Но ежеминутное ожидание ничем не кончалось ни зимой, ни летом. Наверное, именно этот тревожный заряд холостого ожидания волновал меня в старых трамваях.
Наверное, надо было по-настоящему устать ждать. Причем не весны, а чуда — необычного события, внезапного знакомства с кем-то (страшно даже подумать, кто это мог быть), небывалого голоса, слов, взгляда. Наверное, это и значит — ждать весны.
Странно. Почему-то одни и те же вещи воспринимаешь по-разному в обществе разных людей. Смотришь любимый фильм с одним человеком — и словно видишь его заново. А с другим сидишь и ждешь, когда же наконец пойдут титры
Человек сломал ногу, ходил месяц на костылях. Потом выздоровел. А костыли так и не отставил. Боялся обидеть
Зная о своей слабости, умный человек никогда не распаляется правотой, не лезет с нравоучениями. Он готов мириться, подшучивать над собой и над другими. Скажут, для этого не нужно обзаводиться вредными привычками. Ну да. Кому-то, может, и не нужно. Если вы способны оставаться легким человеком, сознавая свою непогрешимость, я вами восхищаюсь
Все-таки я ему многим обязан…
— Человек сломал ногу, ходил месяц на костылях. Потом выздоровел. А костыли так и не отставил. Боялся обидеть.
