«Мне не нужно их желание, – спокойно ответил призрак. – Большинство из них меня даже не видят.
Нэл Торо узнал меня сразу, как только
Ник, ты, кстати, умеешь петь?
– Разве что спьяну. И исключительно матом.
– Думаю, для мертвяков сойдет.
то такое?! – недоуменно тряхнул головой Ник, когда я передала ему слова тени. – Эрт Экради, вы с таким когда-нибудь сталкивались?
Но маг только покачал головой, и после этого мы пр
– Кажется, мы угнали карету ректора, – деревянным голосом сообщила я, по достоинству оценив внутреннее убранство нашего средства передвижения.
Ланка, вместе со мной трясясь на ухабах, нервно улыбнулась:
– Ну и что? Зато к открытию портала не опоздаем.
– Когда вернемся, Ника за это четвертуют.
– Если бы он не нашел карету, его четвертовали бы мы. Поэтому, выбирая между нами и ректором, Ник правильно решил, что мы страшнее.
Ник стоял к нам боком, эффектно выставив вперед ногу и смело демонстрируя обнаженное бедро. Стопу поставил на носочек, как опытная путана, соблазняющая проходящего мимо прелюбодея. Одна его рука была томно заброшена за голову, вторая картинным жестом прикрывала плоскую грудь с налипшей на ней белоснежной пеной. Такая же шапка красовалась у него на голове, чем-то напоминая роскошную корону. И такие же белые хлопья виднелись на мокрых ресницах, делая нашего мага похожим на бесстыдную натурщицу, охотно демонстрирующую свои прелести всем желающим.
Бамс!
Это наши с Ланкой челюсти со стуком упали вниз. В этот же самый момент Ник вдруг открыл глаза и, кокетливо взмахнув выбеленными ресницами, повернул увенчанную пенной «короной» голову. Увидел нас, изумленно округлил рот, после чего испуганным жестом прикрыл несуществующую грудь уже двумя руками, а потом тоненько, по-бабьи, взвизгнул:
– А-а-ай! Извращенки-и-и! Не смотрите на меня, а то я стесняюся-я-я!
Готов ли ты был беспрекословно слушаться старших?
Если что, мест на постоялых дворах не хватит, даже если мы утрамбуем по пять человек в каждой собачьей конуре.
Народ благоразумно обходил те места стороной.
Твое существование – это просто миг, растянутый до бесконечности. Там ничего не меняется столетиями. Ты не живешь и не умираешь. Не ешь. Не спишь. Никуда не движешься и не имеешь цели. Там не за что зацепиться взглядом. Не к чему прикоснуться. Не с кем заговорить. Поэтому все, что тебе остается, это мысли… долгие, навязчивые, бесконечно повторяющиеся мысли, которые с годами сводят тебя с ума»
