Недаром говорят: ляхи – дьяволу свахи, позорные ряхи, достойные плюхи и плахи».
Если б не Русь, татары грабили б Европу раз в год и она была бы такова, какова ныне Русь… Если бы не кровь наших предков, валяться бы Европии в копытах монгольских лошадей!.. А вы, поганые, вместо благодарности на нас Мамая натравили! Не получится больше! Теперь мой черёд на вас хана Кучума напустить – поглядим, как запляшете!..
Хочешь не бояться власти – благое твори, честно служи! Ежели злое творишь – бойся! Власть недаром меч носит, а в наказание злодеям и в защиту доброго.
– Нет, она крутится вокруг себя и вокруг Солнца.
Хитро усмехнулся:
– Да? А Господь где тогда пребывает? Он что, на каруселях али на смешном бревне – туда-сюда, туда-сюда? А?
Принс серьёзно ответил:
– А разве Господь – владыка только нашей Земли? Он – Господь всего: и звёзд, и планет, и Солнца, и всего что есть! Он там где-то, в безбрежности, обитает!
От этого ответа притих, словно ударенный, представив себе безбрежность и чуть не впав от этого в омрак.
Но ничего, отлегло, вернулся к прежнему разговору:
Молчите, отцы-греховодники, и зрите вид того, что ожидает тех, кто, слову Божьему поперёк, греховодством занят! Есть богомазы, рай рисуют, а это – адомаз, рисовщик треисподней, людям в предупрежденье данный! Пусть тут стоит! А будете вякать – велю в Успенский собор перенесть, на алтарь поставить и заставлю вас перед ней литургии служить!» Попы язык прикусили – и ходу: лучше уйти подобру-поздорову, чем бесовской парсуне поклоняться! Государь попам спуску не даёт, даром что молиться перестал, духовника сапогом погнал, в церковь ни ногой, обижен.
И главное – не трогать московского царя-тирана, а всячески способствовать его животному нраву! Чем дольше сей зверь сидит на троне – тем больше московитов исчезает с лица земли, тем слабее станет Тартария, тем легче будет единым мощным ударом стереть эту варварскую гиль в прах, послать её в пасть ада, где уже обитают разные злые народы, самоё себя сожравшие в неуёмной алчности своей.
Для такого удара надо собрать новый Крестовый поход против Московии и не пожалеть на это средств и солдат – победа будет стоить наших праведных усилий! Если не сделаем сие ныне – то сгинем скопом: зверь воспрянет, разрастётся и поглотит нас, как он поглотил и превратил в кал всё сущее вокруг себя!
Чего же ты хочешь? Каков поп – таков и приход! Сам людишек довёл до ручки, народоубивец, а сейчас плачешь, аки дщерь Соломонова возле куста Моисеева! Не след своему Богом вручённому народу такие авании чинить! Забыл Тиверия-кесаря, сказавшего: «Хороший пастух стрижёт своих овец, но не сдирает с них шкуры»? А ты что творишь? Дитё же не убиваешь за провинность? Народ твой нежен, тих, ребячлив! Правду испокон века ищет, веру чтит, а ты его – обухом по башке, в петлю, на дыбу! В нагольную бедность по шею загнал!
заупокойных служб, иные из которых творятся и по сей день.
В Москве зимой на дорогах – ледяная корка под грязным снежным месивом, люди руки-ноги почём зря ломают – вот бабушка Софьюшка так сковырнулась, в повозку садясь, что сразу обе руки сломала да от горя скоро померла, кляня на чём свет стоит свою несчастную судьбу, турок, её родной Царьград взявших, и мужа своего, царя Ивана, с его Московией, где весной – топь непролазна, лужи, горы талого снега (сколько его в реку ни сыпь – конца нет), летом – дикая пыль, жарь, гарь, ну а осенью – серая жижа, в сапогах по пах ходить надо, про зиму же и говорить нечего. Так и живём, свой крест несём…
Выпрыгнул из окна, метнулся к лотку, где имя ненавистное прозвучало. Но лоток вдруг пропал. Он спешит по рядам – найти не может!
И, как назло, стая собак за ним увязалась. Он бежит – и собаки бегут, лают, за ноги цапнуть норовят, только уворачивайся! Вот уже из рядов выбежал, а собаки не отстают. О Господи! И всё новые подбегают, в стаю внедряясь! Откуда они? Из псарни вырвались? Пожар где? Урчат, скулят, визжат и подпрыгивают, то ли куснуть, то ли лизнуть норовя. А те псы, что сзади безгласно струятся, – самые опасные: пасть от лая свободной держат, чтоб вцепиться наверняка!
Да нет, это не собаки, это татарчата! Татарчата! Целая стайка – полуголы, скуласты, щекасты… Бегут, хватают за руки, за рубаху, кричат:
– Кетмень дай! Бушлат дай! Ялла! Тенге дай! – цапают за локти цепкими коготками.
Он кричит в ответ:
– Тенге йохтур! Йок!
А они ему:
– Харам! Секим-башка
