Шопенгауэр писал, что подобно тому, как свет лампы превращает царапины на столе в концентрические круги, огонь нашего эгоизма стягивает все случайные события вокруг единого центра. Для человека вообще центром является он сам, а вот для интеллектуально амбициозного автора им обычно становится любимая концепция или верование, под которое подверстываются все явления бытия. Их выстраивают в стройные шеренги и поручают маршировать к победе коммунизма, второму пришествию, неминуемому краху или триумфу добродетели над пороком.
дело ЮКОСа». Арест акционеров крупнейшей нефтяной компании страны, ее искусственное банкротство и национализация активов разрушили доверие крупного бизнеса к политическим структурам, которое являлось основанием для долгосрочного прогнозирования и программ развития в первой половине 2000-х.
Детальный анализ бурного роста российской экономики в 1999–2008 гг. показывает, что экономическая динамика в это время была совсем неоднородной: разброс между минимальными и максимальными темпами роста (квартал к кварталу со снятой сезонностью в годовом выражении) составлял около 10% — от 2–3% роста во второй половине 2000 г. до более чем 10% годовых в отдельные моменты, а локомотивами роста в разные годы являлись разные сектора.
Современная история — опасный предмет. Гаспаров в «Записях и выписках»[1] пишет: «В школьную программу ее ввели при Наполеоне III. “Угодничество сделано предметом школьного изучения” (Дневник Гонкуров, окт. 1863)».
Решения КС, объясняющие отсутствие противоречий между Конституцией и политическими реформами Кремля, стали аргументироваться тем, что положения Конституции могут трактоваться с учетом «развивающегося социально-исторического контекста», а решения самого КС могут пересматриваться «с учетом конкретных социально-правовых условий их реализации, в том числе с учетом изменений в системе правового регулирования»[243].
Такое вольное обращение с нормами российской Конституции априори признавало право Кремля на любые изменения законодательства и исключало возможность оспаривания принимавшихся законов
уществует полезный тест на деперсонализацию, которому можно подвергать любые политологические труды или публицистические тексты о политических процессах: мысленно уберите из них все фамилии. Если смысл сохраняется, значит, он и первоначально был. Если же нет — перед вами либо набор мнений автора о своих знакомых, либо каталог сплетен. «Контрреволюция» благодаря исследовательской объективности и объему привлеченного материала легко избегает притягательной пропасти, заполненной сочинениями на тему «Как пришел один плохой человек и сделал всё плохо». Притом, что описанию происхождения и жизненного опыта, влияющего на принятие решений, в книге уделено некоторое внимание, переходом на личности автор не занимается.
сентября 2005 г. в город Березники, где находится «АВИСМА», неожиданно прилетел премьер-министр Михаил Фрадков и провел закрытое совещание, официально посвященное поставкам титана на внутреннем рынке.
У нас не было никогда свободы слова в России, так что я не очень понимаю, что можно попирать.
Владимир Путин[37]
Был принят Земельный кодекс, узаконивший частную собственность на землю, что, несомненно, стимулировало экономическую активность в сельском хозяйстве, которое с 1999 г. растет со средней скоростью около 3,5% в год. Но удельный вес сельского хозяйства в российском ВВП не слишком велик (2,5–3,5% в разные годы), и, следовательно, его ежегодный вклад в общий рост экономики ограничивается десятыми долями процента.
В свое первое президентство Владимир Путин поддержал принятие нескольких законов, которые изменили экономические правила игры. Был принят Налоговый кодекс, упростивший налоговую систему и установивший плоскую 13%-ную шкалу подоходного налога (которая позднее стала эталоном для многих восточноевропейских стран).
