Но разве не тот же смысл имеет празднование 1 ноября христианского Дня всех святых? В этот день человек входит в контакт не только с Богом, но и со всеми теми, кто сидит одесную Бога. Хэллоуин с его эскортом призраков располагается на той же границе, лишь только выглядит более «народным» и даже анекдотичным.
Карнавал как явление представляет собой символическое перевертывание ценностей: «изгои» становятся «избранниками», а «избранники» на время переходят в статус «изгоев»
КЕЛЬТСКИЙ ПРАЗДНИК САМАЙН
Праздник Самайн
в кельтском календаре
ритуалы Самайна помогали «сорваться с крючка» обыденности
Аналогично древнеримские «зрелища», прежде чем стать развлечением алчущей сильных ощущений публики, представляли собой ритуальные жертвоприношения тому или иному божеству. Все сохранившиеся письменные ирландские источники однозначно свидетельствуют, что так же обстояло дело и у кельтов. Непременной частью праздника Самайн были «игры». Проблема только в том, чтобы выяснить, что эти игры собой представ-
ляли.
если власть выдохлась, в нее надо вдохнуть новую жизнь. Надо убить старого короля, чтобы на его месте появился возрожденный. По завершении обряда и после контакта с Другим миром король вновь обретает утраченные силы и может смело встречать наступающий год. По всей вероятности, именно в этом заключался смысл ритуалов Самайна, начиная с принесения в жертву быка, сбора омелы и символической смерти короля и заканчивая многодневным пиршеством, благодаря которому сытые и пьяные люди могли переходить на уровень сознания, не имеющий ничего общего с привычным.
Следовательно, трагическую гибель короля, описываемую в эпических произведениях, следует воспринимать как символическое самопожертвование: король умирает, чтобы вновь возродиться. Самайн не случайно располагается на стыке двух сезонов и даже двух лет, а его название означает «угасание лета». В этот момент король, являвшийся ключевым элементом в структуре кельтского общества, сам переживал «угасание». В каком-то смысле это можно назвать «усталостью от власти».
Прокаженные или члены братства, проходившие обряд инициации в рамках карнавала, спускались в подземное помещение, а сверху костер поджигали. Пары горящей конопли, которые они вдыхали, позволяли им мысленно переноситься в иные миры 63». Европейская конопля в отличие от индийской (знаменитого канабиса) менее галлюциногенна, но и она способна вызывать у людей видения, и в деревнях ее на протяжении долгого времени использовали в этом качестве. Вполне вероятно, что ее наряду с некоторыми видами галлюциногенных грибов применяли в своей практике и друиды.
Фольклорист Клод Геньебе, один из лучших современных знатоков народных французских обычаев, справедливо указывает, что карнавальный костер часто называли «костром хижины, лачуги или халупы, подразумевая убогое жилище прокаженного 60». Другой фольклорист, Ван Геннеп, задался вопросом, почему карнавальные костры называли «хижинами», — ведь на первый взгляд между хижиной и костром нет ничего общего.
