попала в немецкие руки одна из главных святынь Пскова — икона Покрова Пресвятой Богородицы, созданная на рубеже XVI–XVII веков и изображающая чудесное явление Божьей матери во время осады Пскова польской армией (1581). Эта икона — не только значительное произведение церковного искусства: она настолько точно отображает планировку города, что после войны старые фотографии ее использовали для реконструкции ряда разрушенных зданий. В 1942 году она была похищена военнослужащими вермахта и считалась утерянной, пока в 1970 году не появилась на выставке в Мюнхене как частная собственность одного немецкого коллекционера. Как она попала в Баварию, теперь уже выяснить невозможно. Тогдашняя владелица иконы — пожилая дама, жившая в Берхтесгадене, — говорила, что ее муж купил ее в 1950‐х годах на блошином рынке. Советское правительство в тот момент не проявило к этому предмету интереса. Ситуация изменилась только в 1998 году, когда сотрудники российского Министерства культуры обратили внимание Вольфганга Айхведе на каталог выставки 1970 года. Профессор Айхведе вел с владелицей, которой в то время было более 90 лет, долгие беседы, пытаясь убедить ее, что икону имело бы смысл вернуть. Но дама не хотела расставаться с образом Богоматери, потому что ей казалось, что он ее защищает. Лишь после того, как Айхведе привлек к переговорам уполномоченную Федерального правительства по вопросам культуры и средств массовой информации, той удалось — вероятно, не без денежной компенсации — уговорить даму, и сегодня икона снова находится на своем месте в Троицком соборе [766].
В архиве Министерства иностранных дел ФРГ бременские исследователи обнаружили сведения о том, что Фридрих Вернер фон дер Шуленбург, бывший до 1941 года послом Германии в СССР, в ноябре 1942 года получил «подарок» — более 170 книг, вывезенных из Павловского дворца под Ленинградом. Они были похищены подчиненной МИДу зондеркомандой СС, известной как «Группа Кюнсберга», из знаменитой библиотеки Росси [2]. Первая попытка связаться с семьей не привела ни к чему. В 1997 году документы были опубликованы, и к Шуленбургам еще дважды обращались через родственника-дипломата, — и снова безрезультатно. Только в 2013 году, когда из‐за публикации в газете Süddeutsche Zeitung возникла опасность широкой огласки, 135 томов «вдруг» нашлись в семейной библиотеке в замке Фалькенберг в Верхнем Пфальце [3]. Благодаря организованному каналу коммуникации под названием «Германо-российский музейный диалог» книги были возвращены в Павловск.
Как и во всех других оккупированных городах, немцы создали в Новгороде русскую городскую управу, к работе в которой предпочитали привлекать людей, подвергшихся репрессиям в 1930‐е годы [644]. Эти
себя цивилизованно по отношению к людям и культурным ценностям, спасая Европу от бескультурного, преступного «еврейского большевизма». Для создания этого образа журналисты немецких фронтовых газет прибегали и к явной лжи. В одной из статей в Die Wehrmacht от 22 октября 1941 года, посвященной пригородным дворцам, сообщалось, что «Советы», сделав «из всех дворцов музеи, некоторые из них довели до полного разрушения». Статья сопровождалась снимками Вернера Шпитты, фотографа из роты пропаганды, создававшими впечатление, будто здания не разрушены в результате военных действий, а пришли в упадок просто от небрежения; под фотографией обгоревших развалин дворца было написано: «Советы подожгли дворец, когда им пришлось оставить Петергоф» [485]. Мы не знаем, доходила ли эта пропаганда до советских людей и верили ли они ей. Во всяком случае, после распада Советского Союза в 1990–1991 годах в прессе Петергофу был посвящен ряд сенсационных разоблачительных статей, где судьба города называлась «белым пятном» в истории; авторы цитировали слова Сталина о том, что врагу должна быть оставлена только «выжженная земля», и, ссылаясь на слова людей, якобы бывших очевидцами тех событий, заявляли, что пожар был устроен специальным советским отрядом. Все эти статьи не представляются правдоподобными, и
Вероятно, устроенный нашими солдатами пожар стал причиной того, что Янтарная комната перестала существовать
В задачи Брюсова входил и поиск Янтарной комнаты. Он допрашивал Альфреда Роде, который показал, что Янтарная комната до 5 апреля 1945 года находилась в замке. Если это правда, то, возможно, она там и сгорела
Очевидцы свидетельствуют о том, что после взятия Кенигсберга 9 апреля 1945 года солдаты предавались ожесточенному мщению. Имели место бесчинства в отношении гражданского населения, грабежи и мародерство [880], и замок снова горел. Неизвестно, какие еще произведения искусства находились в нем в это время и было ли что-то потом изъято красноармейцами. По словам Зинича, вскоре после штурма города в нем действовали поисковые отряды из Москвы, Ленинграда, Воронежа и Вильнюса, но никакой информации об их деятельности не имеется [881].
Во время тяжелых бомбардировок британской авиацией в конце августа 1944 года вспыхнувший в замке сильный пожар уничтожил многие хранившиеся в нем произведения искусства, включая, предположительно, и те части Янтарной комнаты, которые не были смонтированы для экспозиции. Во всяком случае, 2 сентября 1944 года Роде доложил в Берлин, что Янтарная комната осталась в сохранности, за исключением шести цокольных панелей
До марта 1944 года Янтарная комната была выставлена в залах Кенигсбергского замка. Поскольку помещения в нем были меньше, чем в Екатерининском дворце, некоторые ее части не стали монтировать и хранили отдельно
в ноябре 1942 года создало Чрезвычайную государственную комиссию для регистрации разрушений и военных преступлений, заложив тем самым основу для расчета будущих репарационных требований [868]. С этой целью комиссия собирала и свидетельства об утрате культурных ценностей. Западные союзники учредили в 1943 году свои комиссии, стремясь защитить европейские художественные объекты в самом широком смысле