чем ближе подкрадывается к человеку старость, тем больше хочется ему обмануть бегущее время, переиграть его, выпрыгнуть из несущего всех людей потока – туда, где опять окажешься юным и, пользуясь уже нажитым опытом, станешь жить совершенно иначе, дорожа каждой минуткой – ни одной из них не просидишь на тоскливой работе, и, если домашние не понимают тебя и принуждают к тому, что тебе не хочется, ты уже ни дня не останешься с ними.
как получается, что гибнут самые простодушные и любящие?
Люди вокруг объясняли Косте, что задачей их мира, сколько помнят они и помнили предыдущие поколения, было, очевидно, стремление к счастью для всех, но кто думал про это общее счастье? Кажется, каждый был занят собой. И теперь они с удивлением говорили: вот надо же – главным для нас всегда было делать то, что тебе интересно настолько, что за работой ты забываешь поесть, и странным образом, весь поглощённый своим занятием, ты делал счастливей свой мир.
Каждый человек может у нас стать кем хочет, он может выбрать себе подходящее из множества занятий, и те наклонности, которые могли бы сделать его преступником, используются, гм… совсем иным образом
Но вы, может, ещё не поняли, что при изучении законов нашего мира мы опираемся не только на свой рассудок и, как вы сказали, фундаментальные исследования. Нас ведут чувство, любовь, предвидение – и только если ты в полной мере обладаешь всем этим, есть смысл участвовать в фундаментальных исследованиях. А иначе… – он развёл руками, – есть много других прекрасных профессий.
Вокруг него были только такие люди, которые ему нравились. В мире, куда он попал вместе с мамой, всё было устроено по уму: никто не старался сделать себя несчастным, чтобы потом внушать себе, что заниматься тем, что не любишь и что у тебя вызывает тоску, на самом деле тебе очень нравится и что все кругом так живут. Люди, которых встречал Костя здесь, были учёными, врачами, изобретателями, поэтами, или художниками, или музыкантами.
Иногда Костя думал про то, что и у мамы тоже есть мама, и, может, она тоже говорила ей «мы с тобой», но теперь мама давно не видится со своей мамой, баб Валей, а Костя вообще не помнит, какая она. В поздравительных открытках она пишет, чтоб Костя учился хорошо, не баловался на уроках, а маме наказывает в тех же открытках, чтобы за неё людям не было стыдно, – и, когда Костя идёт с мамой куда-нибудь, она одёргивает платье и поправляет ему воротник рубашки, точно все люди вокруг смотрят за ними или она сама видит себя с Костей в зеркале.
столом отчим старался быть раскованным. Он тянулся через стол хлопнуть его по плечу и говорил:
– Не зря я растил тебя, сынок! Вытащил ты меня из этого ать-два-три рубля! На смену не встанешь ещё, а ноги уже горят. Бабская болезнь – расширение вен! Ва-ри-коз! Всё оттого, что стоишь на них, на ножках своих! Думал, достою ли до пенсии или закопают меня раньше? С пятнадцати же лет стоял, с практики в училище, а в восемнадцать – добро пожаловать на завод! Это тебя мы с матерью учили, чтоб за станком не стоял, и ты всё правильно понимаешь – отблагодарил нас, вон куда за собой вытащил! Только живи и радуйся, хочешь – вообще ничего не делай… Нашлось, нашлось нам место среди блаженных!
Над ботинками были коричневые колготки в рубчик, а выше, над коленками, синяя юбка. Костя шёл следом и представлял, что девочка – новенькая в его классе, учительница посадит её с ним. Он только для вида покажет, что недоволен, – совсем чуть-чуть, чтоб девочку не пересадили к кому-то ещё.
