Знаешь, почему мы пьем? – разместив бутылку на столе и осторожно вынимая из нее пробку, поинтересовался Аделард. Ответа не последовало, но он все равно невозмутимо продолжил: – Нарушаются связи между нейронами, контроль разума становится слабее и ярче проявляется внутренняя сущность
– Она моя пара. Я буду заботиться о ней и защищать в случае необходимости. И на этом все.
Знаешь, почему мы пьем? – разместив бутылку на столе и осторожно вынимая из нее пробку, поинтересовался Аделард. Ответа не последовало, но он все равно невозмутимо продолжил: – Нарушаются связи между нейронами, контроль разума становится слабее и ярче проявляется внутренняя сущность
У меня просто не жизнь, а сказка. Страшная, правда, и с заведомо паршивым концом, но в общем и целом – сказка как ни крути.
меня просто не жизнь, а сказка. Страшная, правда, и с заведомо паршивым концом, но в общем и целом – сказка как ни крути.
слегка рыжеватый, как и все здесь, указал на дальний от двери стеллаж и ни слова не произнес. Таким образом
– До последнего ждал твоего зова, – неожиданно зло произнес Роутег. – До последнего надеялся, что я тебе нужен!
Много раз я порывалась спросить у Аделарда, что с Роутегом… Если бы я могла… позвонить, сказать спасибо, сказать хоть что-то…
Но снова и снова в моей памяти звучали тихие слова оборотня:
«С меня хватит, Кел. В Ночь весенних песен я выберу себе женщину из наших. У меня будут семья и дети».
И я скорее почувствовала, чем услышала:
«Ты всегда можешь позвать меня. Я приду».
Повернувшись к Роутегу, я взглянула на красивое, словно высеченное лицо Повелителя Истэка. Даже в красном свете заходящего солнца его волосы не приобрели свойственного койотам красноватого оттенка – они были темными, с легким золотистым блеском по верхним прядям.
И поняла – не хочу от него уходить. Просто не хочу… Не хочу, чтобы он меня отпускал…
А вслух:
– Я дала слово. От моего решения зависит жизнь Аделарда. Я не хочу подвергать опасности кого-либо еще, а Вихо не остановится. Отпусти, пожалуйста.
И он отпустил.
