Он хотел спросить, куда ехать, или сказать что-то, что бы ее хоть немного утешило, но решил, что девушке полезнее будет выплакаться в тишине, поэтому просто завел автомобиль и тронул его с места.
Они все еще ссорятся так, что искры летят. И Ксюша все еще та избалованная папина дочка, которая вспыхивает, словно спичка, и не лезет за словом в карман, не боясь обидеть или оскорбить, а Влад – по-прежнему величественный океан спокойствия, готовый усмирить любую ее огненную бурю. Их отношения – ураган страсти и сумасшествия, но теперь они стали взрослее, научились работать над ошибками и понимать друг друга.
Время движется в одном направлении, а память – в другом. Воскрешая в сознании вот такие значимые для обоих моменты, эти двое помнят, кто они и как начали свой общий путь.
Не могла задавать вопросы, не выдав ревность, больно ударившую по самолюбию.
– Я переоделся и собираюсь домой.
Ее пальчик замер.
Тогда тебе нужно кое-что знать о парнях, – кашлянула Лина и придвинулась ближе. – Если они не могут купить сладостей в твоей кондитерской, их желание отведать десерт никуда не улетучивается… – Она развела руками. – Соответственно они все равно найдут, как и где удовлетворить свое желание. Например, сходят в соседнюю кондитерскую… Или пекарню, где по утрам подают совершенно потрясающие булочки с сахаром… Ну, или в ближайшее кафе, где есть пирожные – пусть не самые аппетитные и изысканные, но на время утоляющие голод. Понимаешь, о чем я?
Блин, да я ведь не тампоны тебя прошу купить!
Стас казался Ксении уверенным в себе и сильным.
– Что такое? Испугалась? Я думал, ты отчаянная.
– Так и есть. Или было. Просто дети… они меняют все. Ты больше не принадлежишь себе. Ты словно вырезаешь из груди свое сердце, отдаешь им, и теперь твое сердце бьется вне тебя. Никаких тарзанок, превышений скорости, опасных маршрутов и прочего. Даже мотоциклов. Хочется вернуться к ним живой и здоровой.
– Круто я все устроила? Должна будешь!
И, виляя задом, направилась к последней парте.
– Дура, – процедила Джема.
– Знаю, – отозвалась Ксюша.
