Иисус твою Рузвельт Христос!
– Ты мне и правда веришь, Джейми?
Он вздохнул и печально улыбнулся:
– Да, я тебе верю, англичаночка. Но, ей-богу, куда проще было бы, если бы ты оказалась ведьмой.
Вы не можете быть в порядке, вы, естественно, не в порядке, – отрезала я, давая волю страху и раздражению. – Каким придурком надо быть, чтобы, получив серьезное ножевое ранение, просто проигнорировать его? Вы не могли сказать, что у вас сильное кровотечение? Вам повезло, что вы не умерли, шастая по окрестностям всю ночь, затевая ссоры и драки. Да еще с лошади свалился… лежи смирно, чертов дурень!
– У меня тоже есть для тебя подарок, – внезапно сказала я Джейми.
Он повернулся ко мне; сильная твердая рука провела по пока еще плоскому моему животу.
– Неужто? – сказал он.
И перед нами простерся мир, полный новых возможностей.
– Чего же он хотел? – спросила я.
Джейми глянул на меня, потом отвел глаза. Темнота скрыла его черты, но мне показалось, что он смущен.
– Меня, – ответил он смело.
Я остановилась так резко, что лошадь мотнула головой и укоризненно заржала.
Джейми снова пожал плечами.
– Он говорил об этом очень откровенно. Если я отдамся ему, он отменит вторую порку. Если нет – пожалею о том, что родился на свет. Так он сказал.
– Вы оставили ваши края приблизительно год назад. Ваш первый муж, вероятнее всего, почти смирился с утратой. Как бы он вас ни любил, терять свойственно всем людям без исключения, и это свойство мы умеем обращать себе на пользу. Очень может быть, что он уже начал вести новую жизнь. Правильно ли будет, если вы бросите человека, которому так нужны, которого любите и с которым связаны священными узами брака, чтобы вернуться туда и разбить его новую жизнь? В особенности если вы вернетесь, руководствуясь исключительно долгом, оставив здесь свое сердце… Нет, конечно!
подчас хорошо скроенная гипотеза куда лучше, чем плохо сформулированный факт.
Во всяком случае, Джек Рэндолл получил похвалу от герцога Сандрингема за свои действия накануне и во время событий сорок пятого года, то есть второго якобитского восстания. – И добавил снисходительно, чтобы убедиться, что невежественная аудитория в лице меня владеет контекстом: – Ну ты же знаешь, Красавчик принц Чарли и вот это все[1]
ее нисколько не беспокоило, что Фрэнк разбрасывает книги и газеты – без которых не мыслит своей жизни
Между нами сейчас ничего нет – кроме уважения, вероятно. И я думаю, что уважение дает место тайне, но не лжи
