— Я знаю один смысл, — сказал я. — Он прост. Никогда нельзя убивать свои смыслы
Я вообще понял, что самое страшное — это не монстры, совершенно не похожие на людей, а люди, в которых есть что-то от монстров, или монстры, в которых есть что-то от людей
— Какой интересный мир, — сказал я осторожно.
На самом деле Изменённая, нюхающая пукающих от испуга жучков, была ещё более удивительна. Но я не рискнул уточнять.
На самом деле, мы рождаемся и умираем каждую секунду. Каждый разум — лишь крошечная искра, несущаяся из прошлого в будущее. Нас уже нет в прошлом и ещё нет в будущем…
Число «пи» — это отношение длины окружности к её диаметру. Но у окружности нет длины.
— Да ну!
Продавец откинул капюшон. Посмотрел на меня человеческими глазами.
— Потому что круг не имеет начала и конца. Мы можем принять точку на круге за условное начало, но это лишь допущение, на самом деле ни начала, ни конца нет. Потому нет и рационального числа.
Я посмотрел на обложку. «В поисках утраченного времени».
— Советуете прочитать?
— Что? Нет-нет, Максим, я против лишней жестокости.
– Наше развитие замедлилось. – Джагерд вскинул руки перед собой, что было аналогом пожатия плечами. – Мы строили дороги и города, развивали искусство и науки. Но почему-то все наше развитие стало количественным. Исчезли рывки, исчезли качественные изменения, исчезли прорывы в науке и технике. Было написано много хороших книг, но ни одной великой. Появились новые симфонии, но все они уступали старым. Будто мы разучились создавать сущности. Понимаешь?
знаю один смысл, – сказал я. – Он прост. Никогда нельзя убивать свои смыслы.
Я вообще понял, что самое страшное – это не монстры, совершенно не похожие на людей, а люди, в которых есть что-то от монстров, или монстры, в которых есть что-то от людей.
Если открыли рот, то, значит, лгут.
