Когда-то и меня вела дорога приключений. А потом мне прострелили колено.
Почему бы и нет? А если и дальше будешь надо мной смеяться, то тебя ещё в середине романа съест аллигатор. И смачно съест, знаешь, чавкая.
Предложение Максима назвать книгу просто «Город Солнца» Дима отверг. Сказал, что звучит неубедительно и блёкло.
С названием пока не определился, выбирал между «Кровавые джунгли», «Джунгли в крови», «Кровь джунглей». Хотел непременно использовать в названии слова «джунгли» и «кровь», что сужало список возможных вариантов.
Дима ответил, что в своих фантазиях столько раз и завтракал, и обедал, и ужинал с Софией, что она ему наскучила.
Максим отказывался платить и предпочитал невежество. Готов был идти навстречу миру, узнавать самые необычные его проявления, искать первичную материю, воплощённый хаос, мировую субстанцию, но хотел оглядываться и видеть, что не одинок.
Мы тщетно прячемся за иллюзией упорядоченности, определённости и предсказуемости, обманываем самих себя комфортными символами, из которых воздвигли стены в надежде защититься от заложенного в нас самих стремления познать непознаваемое.
И в этой тьме, где глаз я не сведу
с огня свечи, как смертник на помосте,
зажги, господь, последнюю звезду —
и вновь метнём заигранные кости!
…
И эта ночь – конец твоей игры.
И не в неё ли, злую, как ненастье,
летит Земля сквозь сонные миры
игральной костью, брошенной на счастье, —
заиграна уже до круглоты,
летит, чтобы в последнее мгновенье
остановиться в недрах пустоты,
внезапной пустоты исчезновенья.
Ведь это единственная игра в городе.
– Всего лишь игра…
– Единственная!
Потому что нет смысла. Вернуться в прошлое – всё равно что умереть. Эту другую, переиначенную жизнь проживёт кто-то другой. А я хочу быть тем, кто я есть. С грузом моих ошибок и недостатков. Прости…
