Но Александр Романович! – возмущается врач. – У нас же не гостиница, а больница.
– За те деньги, которые я плачу, вы даже баней общественной станете, если мне понадобится
– Все живы? – тут же уточняет он.
Какое бы дерьмо ни происходило в нашей жизни, этот вопрос – контрольный. Нет ничего важнее жизни и здоровья близких. Поэтому позволяю себе усмехнуться и отвечаю:
– И даже здоровы. Но никогда не думал, что при этих исходных данных можно чувствовать себя настолько дерьмово.
Я, алкоголь и случайный секс – гремучее сочетание, гарантирующее проблемы.
Полчаса назад меня на столе оттрахал пальцами отец моего парня. Что может быть хуже?
Понимаю, что Машку задело не это, когда перевожу взгляд с Дэна на другой диван и вижу Макса. Тоже не одного. У оседлавшей его девушки черные блестящие волосы и хищная соблазнительная улыбка. Парень держит руки на ее ягодицах и очень характерно двигает на себя. Это еще не секс, но где-то очень близко. Люди вокруг, шум – ничто не имеет значения.
Сын страдает, а я кончаю, кажется, от одного ее взгляда.
– Ты не представляешь, – улыбаясь, говорит Саша, – как сложно вечером тридцать первого декабря найти в Москве рыжего мейн-куна с документами. Ей-богу, лучше бы ты заказала бриллианты и машину!
– Хочу тебя на фоне ночного города.
