Время, затрачиваемое на речевые ответы, оказывается чрезвычайно неустойчивым, рядом с быстро протекающими ассоциациями, как правило, встречались и исключительно замедленные, и мы можем сказать, что в состоянии аффекта те выработанные заранее формулы ассоциативных реакций, которыми мы характеризовали поведение человека в нормальном состоянии, оказываются утерянными.
что в аффективном состоянии моторная установка имеет тенденцию непосредственно реализоваться,
социативный процесс ломается под влиянием аффектогенного раздражителя; наши материалы дают нам возможность указать несколько типов действия такого стимула на ассоциативный процесс.
Все эти материалы дают возможность сделать следующий бесспорный вывод: предъявление испытуемому, находящемуся в состоянии аффекта, стимулов, непосредственно связанных с травматической ситуацией, вызывает обычно резкое затруднение ассоциативного процесса и значительные нарушения сопряженной с ним моторики. Эти преимущественные нарушения поведения в случае критических реакций оказываются далеко не случайными; анализ показывает, что эти реакции вызывают целую волну нарушений, длящихся некоторое время после критической реакции; приведенные нами таблицы говорят о том, что следующая за ней – «посткритическая» реакция, являясь сама по себе индифферентной, протекает обычно со значительным замедлением времени и значительным повышением числа резко нарушенных реакций. Анализ конкретных случаев говорит о том, что критический раздражитель вызывает резкое затруднение ассоциативного процесса и обуславли
пытуемого к примитивным психологическим структурам, на которых нам подробнее придется остановиться ниже.
2. Необычайно резкие изменения вызывает аффективный процесс и в моторных координациях испытуемого. Приведенные нами на рисунке 12 (кривые В и С) моторные нарушения с совершенной отчетливостью показывают, что реактивный процесс испытуемого принимает в состоянии разлитого аффекта совершенно иные формы; испытуемый оказывается не в состоянии производить тех отчетливых и строго координированных движений, которые характеризуют реакции нормального, спокойного человека, «двигательная формула» легко теряется, и реакции приобретают неорганизованный дезавтоматизированный характер. Взглянем внимательнее на приведенные нами кривые, и станет ясно, что в аффекте пострадали некоторые основные механизмы, свойственные реакциям человека, находящегося в нормальном состоянии. Эти нарушения моторики не составляют исключительных, индивидуальных случаев; статистика показывает нам, что перед «чисткой» 26,9 % всех полученных нами единичных реакций оказываются нарушенными по своей форме, потерявшими вид правильного координированного нажима; у значительной части испытуемых моторика характеризуется резким тремором между отдельными реакциями, у некоторых совершенно исчезает координированность движения руки с речевой реакцией и моторный нажим производится значительно раньше, чем дается речевой ответ.
Здесь мы впервые встречаемся с одной из первых закономерностей, которая оказывается характерной для механики аффективных процессов. Аффективное состояние вызывает здесь значительные нарушения в ассоциативных процессах, которые ликвидируются лишь рядом вторичных усилий; ассоциативный процесс в аффективном состоянии приобретает совершенно иную психологическую структуру, чем та, которая характерна для ассоциаций наших обычных испытуемых. Совершенно ясно, что в тех случаях, когда такая вторичная обработка ассоциативного процесса почему-либо выпадает, испытуемый дает весьма своеобразный ряд ассоциативных реакций, совершенно дезорганизованных по своему характеру. Мы начинаем встречать целые цепи бессмысленных экстрасигнальных ответов, каждый случайный раздражитель: лежащий на столе портфель, очки экспериментатора, картина, висящая на стене – все это начинает активировать испытуемого, выводя его из поля опыта, толкая на примитивные, «случайные ответы». Мы получаем ассоциативные ряды, обычно совершенно не свойственные взрослому культурному человеку и встречавшиеся нами, как правило, лишь на более ранних ступенях развития и в своеобразных формах при резко выраженных невротических состояниях. Экстрасигнальные и бессмысленные реакции, звуковые и стереотипные ответы показывают, что резкий аффект ломает нормальную ассоциативную деятельность, возвращ
Однако столь же несомненно, что эти высшие механизмы, разрушенные распадом, не будут устранены им совершенно, но останутся в новой форме поведения в снятом виде, так же как в нормальном поведении в снятом виде содержались архаические, примитивные формы реакций, выступившие теперь на первый план. Мы можем предполагать, что изучаемый нами процесс будет идти не столько по схеме простой регрессии, сколько по схеме «опрокидывания»[63], в которой архаические и высшие образования как бы меняются местами, причем в новой, деструктированной форме поведения эти последние продолжают играть некоторую (снятую) роль. Вот почему при каждом распаде мы с необходимостью должны ожидать возвращения к некоторым пройденным ступеням развития, но эти выявленные вновь архаические формы будут, бесспорно, отличаться у людей различных культур, различных типов и различных индивидуальных свойств.
Чем дальше доходит возбуждение, непосредственно стремясь распространиться до своего моторного конца, тем меньше способность субъекта удержать возникшие у него конфликты и трудности изолированными от моторной сферы, тем больше оснований у нас говорить об отнесении данного субъекта к нейродинамически лабильному типу; чем более развиты у него регуляции, чем больше он обнаруживает способность не допускать возбуждение непосредственно до моторного конца, задерживая его некоторым «функциональным барьером» и подвергая его до переключения на моторику некоторой предварительной переработке, тем больше у нас оснований относить данного субъекта к типу стабильной нейродинамики, тем меньше шансов для дезорганизации реакций переживаемыми конфликтами мы будем иметь в его поведении.
замыкательный аппарат исключительно лабилен и располагает исключительно богатыми функциональными возможностями, а моторный аппарат сравнительно прост, всякий конфликт, разразившийся в моторной сфере, срывает нормальную моторную деятельность, в то время как тот же конфликт, сдвинутый к рецепторно-замыкательному концу, с успехом нейтрализуется сложнейшими психологическими механизмами и изолируется от пагубного влияния на поведение.
вызванное конфликтом возбуждение, будучи отрезано от активной моторики, находит другие пути проявления, захватывая прежде всего пассивную моторную сферу и вегетативные процессы. Мы более чем уверены, что детальный анализ мог бы констатировать при рецепторном конфликте заметные вегетативные изменения, а это дало бы нам возможность оценить с новой стороны механику дезорганизации человеческого поведения.
