в позднесредневековой иконографии полумесяц часто ассоциировался не c исламом, а с иудаизмом. Эта связка, вероятно, восходила к аллегорическим вариантам Распятия, где по правую руку Христа стояла торжествующая Церковь (и над ней померкшее Солнце), а по левую — отверженная и скорбная Синагога (и над ней померкшая Луна)
Сатурн — планета отцов, стариков, людей низкого рождения, мертвецов, магов и демонов. С ее влиянием он связывал ненависть, строптивость, скорбь, подозрительность, дурные мысли, нищету и алчность.
Чтобы доказать свою божественность, он обещал четырем королям, что заставит деревья расти кроной вниз, что на их корнях вырастут плоды или что мертвое дерево зацветет.
Евхаристия — ежедневное чудо, которое совершает священник во время мессы, — была ключевым элементом системы таинств и, что важно, одной из главных опор власти Церкви. Ведь клирики проповедовали, что без причащения нет спасения, а единственный, кто способен совершить таинство пресуществления, — это священник. А значит, без посредничества духовенства человек не может обрести жизнь вечную.
На рельефах, вмурованных в стены церквей, или на гравюрах можно было увидеть, как несколько иудеев, собравшись вокруг огромной свиньи, сосут ее молоко и целуют ее в зад [10].
Йерун ван Акен был необычайно изобретателен в изображении дьявола, грешников и всего мира зла.
Вместо свиты Каспара, Мельхиора и Бальтазара Босх якобы изобразил «царей земли всей вселенной» (Откр. 16:14), которые в конце времен соберутся, «чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его»
В 1500 г. португальский мореплаватель Педру Кабрал достиг территории, которая получила название «Бразилия», и объявил ее владением своего короля. Всего через несколько лет художник Вашку Фернандиш из города Визеу написал для собора алтарную панель с изображением Поклонения волхвов (рис. 113) [11]. На ней чернокожий маг был заменен на индейца. На его голове убор из птичьих перьев, на руках и лодыжках — тяжелые золотые браслеты, на груди — разноцветные бусы, в одной руке — длинная стрела, а в другой — половинка кокосового ореха, обрамленная серебром. На этом алтарном образе, созданном в перспективе обращения и подчинения новых земель, африканская экзотика заменена на заокеанскую. Присутствие индейца среди волхвов подчеркивало, что и жители новых земель, о которых раньше в Европе не ведали, должны принять Христа — принести ему в дар свои души
«Живой крест», или «Живое распятие» (Lebendes Kreuz, Croce vivente). В XV–XVI вв. такие изображения были распространены в горном поясе Европы: от Северной Италии через Баварию и Словакию до Западной Польши (но несколько примеров встречается и в других землях) [18]. На них мы видим Христа, распятого на кресте. По его правую руку (т.е. для зрителя слева) обычно стоит Церковь, священник, служащий мессу, или другие персонажи, олицетворяющие истинную веру. По его левую руку (т.е. для нас справа) — Синагога и другие фигуры, символизирующие иноверие. В отличие от обычных сцен Распятия, на «Живом кресте» из горизонтальной перекладины вырастают руки. Правая возлагает на Церковь корону, а левая поражает мечом Синагогу. Тем самым образ демонстрирует избранность христиан и отверженность иудеев
Это животное было непременным участником множества пародийных действ, начиная с «праздника иподиаконов», или «праздника дураков» (festum fatuorum, festum stultorum). В этот день привычная (как считалось, установленная Богом) иерархия переворачивалась, а последние становились первыми. Низшее духовенство избирало шутовского епископа или шутовского папу. Его усаживали на осла и везли в церковь, где в его честь совершали богослужение. Кроме того, существовал еще «праздник осла», который устраивали в память о бегстве Святого семейства в Египет. В XVII в. один французский эрудит, ссылаясь на средневековую рукопись, которую видел его отец, сообщал, что в XII в. в Бове существовала причудливая традиция. Девушку, которая исполняла роль Девы Марии, сажали на осла, и она с толпой клириков и мирян ехала из собора св. Петра в церковь св. Стефана — этот путь символизировал бегство в Египет. Там их с ослом ставили у алтаря и служили торжественную мессу. Однако каждую ее часть («Входную», «Господи помилуй», «Славу в вышних» и т.д.) хор завершал ослиным ржанием (hin ham). Закончив мессу, священник вместо благословения трижды ревел по-ослиному, а паства вместо «аминь» отвечала «hin ham, hin ham, hin ham»
