Причина остановки взвода была весомая. Боец-гранатометчик все время отставал от колонны и в какой-то момент отстал метров на пятьдесят. За ним отправился сержант, но, не доходя до него, увидел, как в тумане к силуэту бойца приблизились две фигуры и забрали его с дороги.
Чувствую, навоюемся мы с этим генералом — такие сказки рассказывает. Когда ездил на Червленую, смотрю на станции — кто-то грузится. Прапорщик стоит: «А мы уже свое отвоевали», — «Когда успели-то?» Он был из 131-й Майкопской бригады. Грузил он МТЛБ, еще какие-то две машины стояли и несколько человек. Это были все, оставшиеся от бригады
Когда пошли маршем на Гикаловский, я со своей техлетучкой был в хвосте колонны. Вдруг вижу, как в стороне, метров 400—500, едут «Жигули», выскочили трое и по нам — из гранатомета. Они стрельнули, прыгнули в машину, хотели уехать, но не получилось. У меня был автомат с подствольником, я со второй гранаты прямо в окошко «Жигулей» попал, она и взорвалась. Потом ходили к машине, посмотреть. Все трое сгорели…
спецназ из Бурятии, мужики озверели, с ножами на пленного набросились. Офицер из 324-го полка пресек самосуд — «Нельзя так издеваться над пленным!», взял пулемет, отвел его в сторонку и расстрелял, на глазах солдат. Такая месть была оправданной: на совести этого бандита были сожженные им наши танки с экипажами.
какого Урала?» — спрашиваю с удивлением, — «Ехал я с Урала, из Челябинска». — «С какого Челябинска? Вас же с Дальнего Востока привезли самолетами!» — «Не-е, еду я из Челябинска, но отстал на станции от эшелона, как раз подъезжает другой. Офицер меня спрашивает, из какой я роты, — «из девятой» — «Будешь у меня», и записал фамилию. Нас еще трое было. Одному дал пулемет, второму автомат, а мне — снайперскую винтовку. — «А где эти двое?» — «В роте. Сейчас позову». Приходят, спрашиваю их: «Вы откуда?» — «Из Челябинска» — «Из какой части?» — «Откуда я знаю, вот военный билет… Я служил в одной части, потом меня перекинули в другую, в Чечню ехал с третьей частью, сейчас сказали, что я здесь служу». Вызвали их командира роты: «Это же не твои солдаты!» — «Я знаю, что не мои! У меня удрали человек десять в дороге, я этих подобрал, дал им оружие». — «Ни хрена себе…» Оказались эти солдаты из 506-го мотострелкового полка. И таких в полку набралось человек пятнадцать. Погрузили их в машину и отвезли к уральцам — «Забирайте своих!»
Там погибла танковая рота из другого полка: «духи» к ним подползали и из гранатомётов стреляли по танкам, плюс происходила детонация их боекомплекта. «Духов», которые ползли к нам, стреляли и ползали к ним шмонать, а кто и зубы выковыривал. Рассказывали случай, когда русские в Чечне пригласили солдат, дали им выпить — с хлебом-солью встретили, то эти ублюдки напились, дочь изнасиловали, а ее родителей расстреляли.
Я и другие, если заходили в дома, то брали только покушать, соки, варенье, водку. На «мародёрку» шли из любопытства, было и желание найти еды. Все думали, что вдруг миллион найдут… Брали магнитофоны, еду, всякую ерунду беспонтовую, оружие находили. Однажды наткнулись в гараже на водку советских времён, забрали, большую часть танкистам отдали: они поминали своих друзей.
Питание мы, бывало, ходили и сами добывать. У нас в БМП-2 кормёжкой была забита одна сторона десанта. Командир роты, случалось, приходил за чем-нибудь вкусным. Солдаты говорили между собой о том, кто кого подстрелил, кто успел обшмонать «чеха», кто ему зубы вырвал золотые. Мне было западло по карманам убитых лазить. Политработы как таковой у нас не было. Рота часто была оторванной от полка.
Солдаты вели себя как папуасы, которым стали доступны новые игрушки. Разбирали штыками гранаты, палили по ночам в воздух из автоматов трассерами, запускали сигнальные ракеты, а у трехцветных ракет был дефект: иногда они стреляли не вверх, а в сторону и из-за этого сгорела не одна палатка. В горящих палатках взрывались гранаты, стреляли патроны. В общем, мальчики приехали поиграть в войну!
Выбрал мою машину. Я ехал в головном дозоре, а ротный замыкающим. Когда ехали, чеченский мальчик лет двенадцати дорогу переходил с «Мухой» за спиной. Мы с Юрой Емелиным взяли его на прицел, но стрелять не стали, так как он в нас не целился
Грязь — отдельная тема. Она налипала на обувь килограммами за считанные секунды и приводила обувь в негодное состояние. Тому, кто первым додумался обуть поверх валенок бахилы из комплекта ОЗК, надо поставить памятник: мгновенно решился вопрос тепла и сухости ног
Помню, как сел вертолет и — прямо на минное поле, по закону подлости. Вертолет взорвался.
