При различных обстоятельствах она проявляла себя настолько по-разному, что порой мне казалось, что у меня две жены. Свойства ее на
Неусыпное внимание, доброта бдительная, но безмолвная неизменно находились рядом с ней, облаченные в грубое одеяние строгости и выдающие свою истинную натуру лишь редким заинтересованным взглядом, душевным и мягким словом; неподдельное восхищение скрывалось под маской диктата, наставлений, побуждений к действию, но и они помогали ей, причем неустанно, – вот средства, к которым я прибегал, ибо они наиболее соответствовали чувствам Френсис, столь же восприимчивой, сколь и трепетной, одновременно гордой и застенчивой.
Препротивная задача – покидать то, что предпочел бы всему прочему!
Она умолкла, но не потому, что не смогла подобрать слова, а скорее прислушавшись к голосу рассудка: «Ты сказала достаточно».
Мадемуазель Анри поначалу была явно озадачена новизной задания
Наставник встречается с ученицей не для того, чтобы увидеть ее наряженной в атлас и муслин, с надушенными и завитыми волосами, с шейкой, едва прикрытой воздушным кружевом, с браслетами на округлых белых руках, в туфельках, предназначенных для скольжения в танце. Не ему кружить ученицу в вальсе, осыпать комплиментами, восхвалять ее красоту и тешить тщеславие. Встречаются они не на укатанном бульваре в тени деревьев, не в зеленом и солнечном парке, для посещения которого она облачается в свой лучший уличный костюм, накидывает на плечи шаль, надевает маленькую шляпку, выпуская из-под нее кудри и прикалывая к полям алую розу, бросающую нежный отсвет на щеки; при этом ее лицо и глаза озаряют улыбки, хоть и мимолетные, как солнце в праздничный день, но столь же ослепительные; в обязанности наставника не входит идти рядом с ней, выслушивать оживленный щебет, нести зонтик размером не больше зеленого листа, вести на ленте ее кинг-чарлз-спаниеля или левретку. Нет, наставник видит скромно одетую ученицу в классной комнате, перед разложенными на парте учебниками. Ее воспитание или натура таковы, что книги вызывают у нее антипатию, она открывает их с отвращением, но учитель тем не менее обязан вложить ей в голову содержание этих книг; разум ученицы противится, не желая усваивать серьезные сведения, отвергает их; она упрямится, надутые губки и нахмуренные бровки портят девичье личико, резкие жесты вытесняют грацию, а приглушенные возгласы, попахивающие родными краями и неистребимой вульгарностью, оскверняют мелодичный голос. Если темперамент сдержан, а разум апатичен, любым попыткам обучения противостоит непобедимая тупость. Если энергию заменяет хитрость, то в ход идут лицемерие, ложь, тысячи приемов и уловок, лишь бы не прилагать старания; словом, для наставника юность и обаяние учениц – все равно что гобелены, неизменно обращенные к нему изнанкой, и даже когда он видит их гладкую, аккуратную лицевую сторону, ему настолько хорошо известно, сколько на обороте узлов, длинных стежков и оборванных ниток, что он едва ли поддастся искушению искренне восторгаться яркими красками и четкими контурами, выставленными на обозрение.
Вероятно, я не обратил бы внимания на выражение ее лица, даже если бы смотрел на него
Никто не любит признаваться в том, что ошибся в выборе своего дела; каждый уважающий себя человек будет долго бороться с ветром и течением, прежде чем позволит себе воскликнуть «Сдаюсь!» – и подчиниться волнам, уносящим его обратно к берегу.
Эта злоба день за днем подстерегала мою тактичность, надеясь коварно напасть на нее, как только та задремлет, но если тактичность истинна, она никогда не спит.
«Тому, кто стоит невысоко, незачем опасаться падений».
Каррер Белл