Двор Вороновых, где гуляли свадьбу, был уставлен цветами, увит ветками березы и рябины. Столы, накрытые белыми вышитыми скатертями, ломились от яств. Посуду для празднества собирали по всей деревне.
Всем ведомо, если ведьму связать, она всплывет.
Такого бедствия не знала земля русская
Сверху низвергались струи воды, распадаясь на мириады брызг. Светлая летняя ночь не скрывала красоты падающих струй воды, выбивших в камне ложе для своей причудливой игры. Поток с грохотом падал на землю и, пенясь и веселясь неуживчивыми порогами, продолжал свой бег, ускользал далеко в лес
стискивали друг друга, стонали, выли, рычали, будто волк с волчицей февральским вечером.
– Ты смотри, Ксинька, хвостом не крути перед чужими мужиками. Муж быстро косы на кулак намотает.
Шальная мысль зародилась в голове, но отложила Аксинья ее подальше до поры до времени.
надежным убежищем. Гриша раздевал Веру и не разрешал ей одеваться до той поры, пока она не покидала его. Парню доставляло удовольствие все время видеть ее юное смуглое тело, ощущать, что она всегда готова принять его дикую страсть. Любовники уже стали задумываться о побеге, изобретали способы, как они выберутся из дома Абляз-аги, как доберутся до Белгорода.
Кто-то из девок – Гриша так и не узнал, кто, иначе бы задушил – донес Азат-ханум. В один особо сладкий момент домоправительница, не получив ответа на громкий призыв «Ачу[52], Грышка!», повелела двум дюжим слугам снести дверь и увидела пару во всей красе – голую болгарку и мальца без шаровар.
Преступников связали. Ноги сковал цепями Булат, еле сдерживавший слезы. Любовников заперли в подвале, истекавшем соленой влагой, темном, с попискивавшими мышами. На следующее утро Гришу выволокли в хозяйские покои. Он уже был готов к смерти.
Бледная, растерявшая цветущую прелесть Вера в одной рубашонке лежала на полу, будто неживая. Гриша рванулся к ней, но связанные руки и ноги в оковах не дали сделать и шага, он упал прямо под ноги хозяину.
– Смотри, раб, – насмешливо тряс Абляз-ага тремя подбородками.
Здоровый одноглазый серб снял шаровары и быстро насадил на себя почти бездыханную Веру. Гриша не мог прийти в себя от ужаса. Маленькую, нежную Веру изнасиловал серб. Придя в себя, она кричала от ужаса, Одноглазый раздирал ее тело, войдя не туда, куда положено милосердной природой.
Вера потеряла сознание, а Одноглазый
надежным убежищем. Гриша раздевал Веру и не разрешал ей одеваться до той поры, пока она не покидала его. Парню доставляло удовольствие все время
был он ни нежен, ни ласков.
