Надо было начинать день, открывать лавку, улыбаться покупателям, но от дурного настроения хотелось кого-нибудь придушить. Или сесть и расплакаться, как делают девочки. А потом все равно кого-нибудь придушить.
Детей четверо! А если твоя подруженция решит родить?
– То их будет пятеро.
– Слушай, я смотрю, у тебя вообще странная проблема с крышами, – хмыкнул Этан.
– В смысле?
– У тебя ее или нет, или она течет, – съехидничал он, очевидно полагая, будто обладает отменным чувством юмора.
– Что у вас тут происходит? – вплыла в кухню заспанная Стаффи и покосилась на плотника, которого второй день нарочито игнорировала: – Гоблин к тебе пристает? Ударь его сковородкой. Если он скопытится, то в суде я подтвержу, что это была самозащита.
Вывернутая хворостиной, я ошарашенно таращилась на партнера и гадала, смогу ли выпрямиться, не заработав приступа радикулита, ведь за мной никогда не наблюдалось столь отчаянной пластичности
Что ж, госпожа Колфилд, наш больной идет на поправку. Даже не ожидал, что перечная настойка так хорошо поможет.
– Он ее пить не хотел! – пожаловалась я, делая Ирвину страшные глаза, мол, видишь, а ты вчера нос воротил.
– Пить? – У целителя выпал кругляш монокля и повис на золотой цепочке.
– А что надо было делать? – напряглась я.
– Спиртовыми настойками обычно пациентов натирают. Как правило, ступни.
Другими словами, в приступе жалости я влила в подмастерье лекарство для ног… Как там говорила Стаффи? Не попала? Всякое бывает?
Что у вас тут происходит? – вплыла в кухню заспанная Стаффи и покосилась на плотника, которого второй день нарочито игнорировала: – Гоблин к тебе пристает? Ударь его сковородкой. Если он скопытится, то в суде я подтвержу, что это была самозащита.
– Клиент? – изогнул брови Этан.
– Коммивояжер.
– Он купил перец?
– Больше продавать здесь нечего, – пожала я плечами. – Разве что коня.
– Продала перец торговцу?! – уточнил плотник.
– Нормальные люди ко мне почему-то заглядывать не хотят. И матросам тоже продала бы, но они меня взбесили
Я заплачу! – тут же уверила я. – Могу натурой.
Плотник поперхнулся.
– В смысле могу вас покормить грудинкой! И напоить…
С бульоном, прямо сказать, тоже не очень задалось. Первый час в кастрюле что-то бурлило, кипело, вытекало на очаг, а потом стихло. Ничего подозрительного я, конечно, не заметила. Мало ли, может, курица перестала бороться и позволила себя сварить?
