Лилит смеялась. Был страшен и жалок трепет ее чрезмерно алых губ, обреченных томиться вечною жаждою.
ее черного платья повеяло страшным ароматом туберозы, веянием благоуханного, холодного тления.
опять зачарует обаянием смертной тишины!
Варгольский взял книгу, которую не открывал уже много лет. Прочитал трогательные, простые и мудрые рассказы о рождении и детстве
мерцающую тишину высоких покоев,
Сердце его вдруг сжалось ужасом и страстною тоскою по шумной, радостной, многоцветной, многообразной жизни.
это милое, горячее место между горлом и плечом, между горлом, где трепещет дыхание жизни, и белым склоном плеча, где напряженная дремлет сила жизни.
зелеиоокой, красногубой гостьи.
Очарованием великой печали и тоски безмерной звучали золотые звоны ее отравленных странным и страшным желанием речей.
