О дитя, иди скорей
В край озер и камышей
За прекрасной феей вслед —
Ибо в мире столько горя,
Что другой дороги нет.
У. Б. Йейтс. Похищенный
— Не переживай, их уже наверняка покормили
Это дочь не моя, чужая.
Я ей на ночь не стану петь,
На руках я ее не качаю,
Прижимая к груди, а ведь
Она в той же спит колыбели,
И мерцают в ее волосах,
Те же отблески божьего света,
Что у доченьки на небесах.
Джеймс Рассел Лоуэлл. Подменыш
Только что лежала, беспомощная и прикованная к постели, и вот уже гонят маршировать по палате — в темпе, раз-два-три.
Ей, конечно, скрывать обычно нечего, но приятно же иметь такую возможность.
Неужели это и есть любовь — этот жуткий страх, что они умрут?
Увы, готовность к самопожертвованию легко угасает, если с самого начала это дается с трудом. Может исчезнуть внезапно и в одночасье, как с обрыва падают: забочусь, забочусь, забочусь, ой, устал, долго ты там еще планируешь болеть?
Приятно ради разнообразия не чувствовать себя заложницей собственного организма и неконтролируемых процессов, которые в нем происходят.
Неужто из этого и состоит любовь — из чувства вины, чувства потери? Быть не может.
И Лорен закуталась в его слова как в одеяло, притворившись, что они могут быть правдой.
