Я крепче сжимаю руку Малкольма, чтобы отогнать холодок, который пробегает у меня по спине каждый раз, когда я вспоминаю голос Питера, шепчущий рядом с моим ухом. Я жалею, что расслышала его слова, потому что остаток своей жизни я буду надеяться, что он никогда не повторит их. Слова, которые, как он думал, я унесу в могилу.
Я принял ее за твою мать.
Эзра ошеломленно смотрит, как они удаляются, затем поворачивается ко мне.
– У меня сильное подозрение, что по средам они носят розовое.
Либо в Эхо-Ридже она придерживалась гораздо более низких стандартов, либо своего максимума он достиг в старших классах.
Просто обозначь неприятную тему, отойди в сторонку и плавно переместись в более спокойные воды разговора.
Как, однако, наверное, странно расти с этим, а? Зная, что не тем близнецом вполне мог оказаться ты.
– У меня сильное подозрение, что по средам они носят розовое.
Мое чутье Человека-паука официально посрамлено, о чем, уверена, Малкольм сообщит мне, как только нам разрешат увидеться.
– Тут как в фильме «Дети кукурузы», – бормочет Эзра, сканируя взглядом коридор.
Он прав. Мы здесь всего пятнадцать минут, но я никогда не видела столько светловолосых, голубоглазых людей, собравшихся в одном месте.
Может, это и правда, но если годы, проведенные за чтением книг о подлинных преступлениях и просмотром сериала о них же чему-то меня и научили, так это тому, что всегда виноват парень.
Чувствуешь, да? – говорит она. – Мой скептицизм растворяется, когда играет этот оркестр. Это объединяющая сила Эхо-Риджа.
