Долгая жизнь, возникшая из тьмы, полет по дуге к неизбежному перигелию, а теперь уход, обратно во тьму. В мягкую, всепоглощающую тьму.
Машины, — взвизгнул Нибли. — могут не все! У них нет интуиции. Они не способны распознать саботаж, ненависть или проанализировать доводы. Они не разбираются в людях. А еще машины чертовски медлительны!
Жизнь и смерть были крайними точками его параболической траектории. Долгая жизнь, возникшая из тьмы, полет по дуге к неизбежному перигелию, а теперь уход, обратно во тьму.
Жизнь и смерть были крайними точками его параболической траектории.
Жизнь и смерть были крайними точками его параболической траектории.
— Машины, — взвизгнул Нибли. — могут не все! У них нет интуиции. Они не способны распознать саботаж, ненависть или проанализировать доводы. Они не разбираются в людях.
А когда вы позже полетите обратно на Марс, не пытайтесь искать меня. Мой путь закончится здесь, на этом космическом куске металла. По курсу у меня дальше только безграничная тьма. А ваша траектория — это возвращение к перигелию и Солнцу. Знаешь…а знаешь, куда я направлюсь потом?
— Куда?
— В созвездие Кентавра! —
Ох и каверзная мне предстоит работенка! Это будет мое самое грандиозное и сложное вычисление! Тут тебе и орбиты, и траектории, и перекрестные траектории. Будут тут и гигантские огненные шары, и крошечные рефлектирующие осколки. И видит Бог, я их всех засеку! Я вычислю траекторию сотни тысяч этих проклятых каменных монстров и их отпрысков, вот увидите! Все на борт! Я укажу вам путь, друзья мои!
Такая неожиданная и приятная находка — целая бутылка вина в тумбочке возле иллюминатора. Ура, ура! И коли он так долго не пил, коли его уже так давно мучает жажда… Что же делать? Понятно, что — бульк-бульк-бульк!
Нибли был пьян.
Затем он начал сонно спорить сам с собой, как он всегда делал, когда красные пауки плели в его разуме свои сонные винные сети.
