Те, кто отстаивали собственно французские интересы и были за войну с Испанией – лидером мирового католицизма, называли себя bons Français, их противники, которые считали, что во главу угла следует ставить религиозные соображения, называли себя catholiques zèlés или dévôts
«Ради благоденствия Российской науки, – сказал он, – если обстоятельства потребуют, я готов пожертвовать всем своим земным благосостоянием». Он даже выразился более сильно (здесь прозвучала пророчески зловещая нота): «За общую пользу, а особливо за утверждение наук в отечестве, и против отца своего родного восстать за грех не ставлю»
Первым, кто воспел Россию как нацию, автор первых лирических стихов на русском языке, вдохновленных любовью к стране был В. К. Тредиаковский. Безжалостные авторы дореволюционной антологии писали, что его поэзия была лишь «первым лепетом новой Русской музы», в которой даже «самая внимательная и сочувственная критика» не может обнаружить «изящный вкус и поэтический талант». Но как бы неуклюжи ни были его вирши, их наполняло искреннее и глубокое чувство. В 1730 г. Тредиаковский написал об этом первое лирическое стихотворение «Стихи похвальные России»
Это очень хорошо выражено в стихотворении Сумарокова «Хор ко превратному свету» (1763), повторяющего тему «Заграницы», как идеала, контрастирующего с Россией
Журовский в драме «Русская Слава» (1724) представляет, что России благоволят боги греко-римского пантеона: Нептун, Марс и Афина. До того Россия была несчастна, а теперь настали лучшие времена: Нептун предлагает ей моря – аллюзия к созданию русского флота, Марс предлагает свою помощь – ссылка на ее победоносное оружие; но Россия обещает видеть верного друга в Афине – это и есть признание западной иерархии ценностей, в которой разум и его достижения представляют собой sine qua non совершенства нации.
уровский в драме «Русская Слава» (1724) представляет, что России благоволят боги греко-римского пантеона: Нептун, Марс и Афина. До того Россия была несчастна, а теперь настали лучшие времена: Нептун предлагает ей моря – аллюзия к созданию русского флота, Марс предлагает свою помощь – ссылка на ее победоносное оружие; но Россия обещает видеть верного друга в Афине – это и есть признание западной иерархии ценностей, в которой разум и его достижения представляют собой sine qua non совершенства нации
В 1725 г. посол России в Константинополе И. И. Неплюев писал в «Мемуарах»: «Я омочил ту бумагу слезами… и ей-ей не лгу – был более суток в безпамятности; да иначе бы и мне и грешно было: сей монарх отечество наше привел в сравнение с прочими, научил узнавать, что и мы люди (курсив автора); одним словом, на что в России ни взгляни – все его началом имеет»
Много о чем говорящим примером преобладания этого взгляда была популярная «Гистория о Российском матросе Василии Кориотском и прекрасной Королевне Ираклии из Флоренской Земли». Повесть относится к началу XVIII в. и принадлежит к жанру «любимого чтения для среднего русского читателя XVIII в.»
В. К. Тредиаковский, также очарованный Францией, посвятил один из самых первых стихов на современном русском языке «красному месту, драгому берегу Сенскому»
Фонвизин спрашивал: «Как истребить два сопротивные и оба вреднейшие предрассудки: первый, будто у нас все дурно, а в чужих краях все хорошо; вторый, будто в чужих краях все дурно, а у нас все хорошо?» [62]. Это была дилемма, на которой и возводилось здание русской идентичност
