Оно и выходит, что главное в любви и жизни — путь. Он сметет шелуху, загрубит кожу, обнажит душу. И пока не пройден он… не говори о чувствах, не сочиняй, не надумывай.
Оно и выходит, что главное в любви и жизни — путь. Он сметет шелуху, загрубит кожу, обнажит душу. И пока не пройден он… не говори о чувствах, не сочиняй, не надумывай.
Ненавистная рыжая девчонка оказалась опаснее самых умелых воинов, с какими Руслану доводилось биться, и страшнее всей нечисти и нежити, что попадалась им на пути.
Она улыбалась, и хотелось кричать, потому что нельзя прикоснуться. Она поднимала взгляд, и хотелось бежать прочь, потому что за собой ведь не позовет.
И схватить в охапку хотелось, унести, спрятать.
Ей хотелось просто идти, но знание пыльным плащом тянулось следом, и убежать от него не получалось.
Выбор был очевиден. А значит, выбора опять не было.
Она ненавидела думать о нем, а не думать не могла. Ненавидела любить его и любила так отчаянно, что холодность быстро стала самым верным наказанием
Она жаждала большего: чтоб сбивалось дыхание и горела кровь, чтоб каждый новый день как новый мир и чтобы без оглядки на других, которым все равно не угодишь, как ни старайся.
Словом, очутившись в плену, Людмила упивалась свободой. Пока не поняла, что морок этот пострашнее истинной темницы.
«Мальчишку своего выбрала чужим умом, не разглядев, что он-то как раз твой огонь своей унылой водой затушит».
раньше была просто изба. Просто пещера. Просто тропа. Как ты жив-то до сих пор?
— Между прочим, череп, которого ты так испугалась на «просто тропе», тебе верно служит. — Руслан подбоченился и грудь выпятил что гусак. —
Дотья любила поучать этим ребятню: «Не по жажде непомерной нам воздают, не по страсти. Чтобы править умом и сердцем, нужно не хотеть власти. Чтобы получить многое, надобно к малому стремиться»
Рано или поздно даже тьме приходит конец.
