Простой немецкий школьник Виланд фон Тилл превратился в охранника концлагеря Дахау не из кровожадности или жажды наживы, а из любви к родине. Душой болея за униженную после Первой мировой Германию, молодежь возводит в герои обладателя мягкого голоса «с австрийским металлическим звучанием» — Адольфа Гитлера… Став сотрудником Дахау, Виланд видит то, что расходится с газетными статьями и громкими заявлениями. Но продолжает верить в свою правду, даже наблюдая массовые мучения евреев и Берлин под английскими бомбами. Ему еще многое предстоит осознать, и ему будет что вспомнить в свои 80 лет на койке дома престарелых. С этих воспоминаний и начнется рассказ Виланда о его судьбе, полной страстей, порывов, преступлений, романтической любви и поисков истины. «Виланд» — первая часть трилогии Оксаны Кирилловой. Проведя огромную исследовательскую работу, вскрыв целый пласт архивных материалов, введя в роман реальные фигуры Гитлера, Эйхмана, Геббельса, автор сплела клубок судеб выдуманных героев. Нить тянется от 30-х годов ХХ века к 90-м, от Германии к России. Нас ждут детективные повороты и невероятные совпадения. За судьбой каждого персонажа стоит История. История немцев, евреев и русских. Войн и диктаторов. Пропаганды и правды. Вершителей судеб и винтиков системы. Любви к родине и любви к ближнему.
Возрастные ограничения: 18+
Дата публикации оригинала: 2023
Издательство: Альпина.Проза
Серия: Тени прошлого
Бумажных страниц: 630
В этой серии
Другие версии книги1
Виланд
·
18+
657
Впечатления44
👍Советую
💡Познавательно
💧До слез
— Редкий человек не страдает ложным представлением касательно зла, — говорила она. — Когда нам рассказывают о других, которые творят злодейство, мы уверены: это потому, что они плохие, самые настоящие злодеи. Но стоит нам самим сделать то же, мы сетуем на обстоятельства, которые нас вынудили. А ты подумай: что, если и тот, «плохой», тоже попал в определенные «обстоятельства»?
Цитаты1112
А евреям нужно отдать должное. Виртуозы. Все свели исключительно к себе. В лагерях сгинули коммунисты, социалисты, гомосексуалисты, политически неблагонадежные, цыгане, поляки, русские, черт, да кто там только не сгинул, долгое время евреи даже не составляли большинства среди заключенных. Но останови сейчас любого на улице и скажи ему «концлагерь», он в ответ бросит «евреи». Эта короткая ассоциативная цепочка прочно обвила людское сознание. В массовом восприятии общий геноцид, о котором говорилось в Нюрнберге, постепенно истаял до одного лишь холокоста. В Нюрнберге они были одними из, но позже затмили собой других напрочь, всё замкнули на себе и прочно заняли нишу мученичества, не позволяя кому-либо еще претендовать на нее. Сцена страданий стала принадлежать лишь им.
