Однако «Мифологии» сохраняют всю свою увлекательность в 2015 году, потому что, помимо предметов, мы находим в них работу мысли о настоящем и в настоящем. Предметы, дебаты, сами вопросы могли устареть (каким чудом они могли сохраниться в том же виде в 2015 году, что и в 1957‐м?). Само творчество Барта, однако, не состарилось — и прежде всего потому, что оно все время диктовалось страстью к настоящему, что делает его для нас абсолютно современным.
Ничего не поделаешь, нам не отделаться от нашей эпохи, единственной, в которой нам дано жить».
Но я хочу также понять, почему, находясь в деревне, я регулярно хожу мочиться в сад… И хочу понять природу страха, что гложет меня, когда я влюблен и жду не дождусь телефонного звонка, который никак не раздается
Короче говоря, исходный импульс Барта не был ни «теоретическим», ни научным; это скорее импульс герменевтический (не имея в виду какой-либо конкретной герменевтической школы). Он сам резюмирует его очень просто: «я хочу понимать». Все понимать. Я хочу понять формы власти языка — и поэтому буду изучать заклинания в греческой трагедии, расшифровывать французский популизм через «высказывания г-на Пужада» и состояние социальных отношений во Франции 50‐х годов через дискурс прессы о забастовочном движении или иконографию аббата Пьера[14]
Но даже читая «классиков», Барт имеет в виду читать их глазами своего века, слыша в ушах шум своего времени
«точки продуктивности» (выражение Барта), которые до сих пор активны для нас, способны смещать и продвигать вперед нашу собственную работу.
И рассуждение о Фразе — проводнице нюанса смыкается с его апологией в 1977 году трех «слов» (а не концептов), которые он сам называет «вышедшими из моды»: «Толерантность, Демократия, Договор»[28].
Именно милостью Фразы Литература может господствовать над жизнью и руководить такой совместной жизнью людей, чтобы социальное состояние не сводилось к состоянию военному. Фраза находится в самом сердце литературного письма; утрата Фразы, ее эрозия, запрограммированное уничтожение (опустошение Фразы вандализмом массмедиа, заражение ее бесфразовым языком) — все это в глазах Барта оборачивается социальными издержками («социальностными», если говорить на жаргоне противников Фразы).
Завершая это отступление, можно вспомнить Рабле и его слова «Наука без совести — погибель души». Барт написал бы это иначе. Примерно так: «Наука без нюансов — погибель смысла».
Хорошо известно достославное, блестящее, скандальное заявление, сделанное Бартом во вступительной лекции в Коллеж де Франс: «Если бы в результате каких-то эксцессов социализма или варварства из преподавания пришлось бы исключить все наши дисциплины, кроме одной, то спасти следовало бы именно литературу, поскольку в литературном памятнике представлены все науки»[12].
