— О Боже! — воскликнул Вилли Вонка. — Эта девчонка ничуть не лучше гнилого ореха! Видно, в голове у нее совсем пусто.
Вот тогда действительно случится беда. Мои замечательные ириски станут несъедобны!
На чем держится эта штука?
— Сахариные силы!
Какое наслаждение — ощутить во рту что-то твердое и сладкое
Послушайте, папы, послушайте, мамы,
Доверьтесь совету, не будьте упрямы!
Ведь это кощунство, ведь это обман,
Когда вместо книги — телеэкран!
И утро, и вечер, недели подряд
Сидят ваши дети и в ящик глядят.
Жуют, в телевизор засунувши нос,
И их усыпляет телегипноз.
Они не играют, они не шалят,
Они не похожи на прежних ребят.
Послушайте, папы, послушайте, мамы,
Доверьтесь совету, не будьте упрямы!
Выбросьте телек, нету в нем толку,
Повесьте на стенку книжную полку,
И по прошествии нескольких дней
Вы не узнаете ваших детей:
Радостный взгляд и смеющийся рот,
Их за собой позовет Вальтер Скотт.
Задумчивый Диккенс, веселый Родари,
Мудрый Сервантес им счастье подарят.
Бэмби проводит в сказочный лес,
Алиса поведает массу чудес,
И обязательно ночью приснится
Неуловимая Синяя Птица.
Они захотят бороздить океаны,
Летать на Луну и в далекие страны,
Спасать от врагов угнетенный народ,
Быть благородными, как Дон Кихот.
Послушайте, папы, послушайте, мамы,
Доверьтесь совету, не будьте упрямы!
Выбросьте телек, какой бы он ни был!
За
Из лодки доносился громкий хор:
Разворошив соломы пачку,
Жует корова свою жвачку,
Но у меня другой пример —
Жевала жвачку Энни Керр.
Жевала, сидя на диване,
Идя в кино, купаясь в ванне,
И в магазине, и в аптеке,
И в школе, и на дискотеке,
Жевала жвачную резинку,
Белье, линолеум, картинку,
А если нечего жевать,
Жевала стол или кровать.
И день, и ночь она жует,
Стал у нее огромным рот.
Как чемодан ее улыбка,
А челюсть — как большая скрипка.
И — о ужасная картина! —
Мисс Керр — жующая машина.
И даже когда ляжет спать,
Не может перестать жевать.
Жуя во сне со страшной силой,
Язык себе перекусила.
Трагедия венчает дело —
Мисс Керр навеки онемела.
Историю поведав эту,
Хотим спасти мисс Виолетту,
Чтобы она смогла опять
Нормальной девочкою стать
Август Глуп ужасно глуп —
Не знает назначенья труб.
Огромный жадный дурачок,
Лишь бы поесть — да на бочок.
Сколько ж можем мы терпеть
И безропотно глядеть,
Как он будет есть и пить,
Наслаждаться и дурить?
Будь судьей, великий Скотт,
Больше это не пройдет!
Мы его слегка погладим,
Выстрелом в трубу наладим.
Только не пугайтесь, дети,
Не опасны игры эти.
И во тьме длиннющих труб
Не погибнет Август Глуп.
Одолев нелегкий путь,
Он изменится чуть-чуть.
По секрету скажем всем —
Станет он другим совсем.
На ирисковой машине
Покрутивши в ванилине,
Мы его слегла помнем,
Размешаем, разотрем,
А когда добавим крем,
Будет он готов совсем.
Вот выходит он — и что же?
Люди ахнули: «О Боже!»
Был обжора и урод,
Стал совсем наоборот!
Был как хвост у грязной киски,
А теперь — кусок ириски.
А ирис на белом свете
Любят взрослые и дети.
Чего не хватало жадной Веруке?
Сидела с друзьями, зевая от скуки.
Знала: что в голову только придет,
Мама немедленно ей принесет.
А если стемнеет и пасмурно станет,
Папа ей звездочку с неба достанет.
Кичилась богатством, кривлялась и вот
Попала однажды в мусоропровод.
Летя по трубе, оцарапала руки.
И новые нынче друзья у Веруки —
Тухлые яйца, гнилые морковки,
Рваная тряпка, кусочек веревки,
Хвост от селедки, остатки от мыла
И то, что на лестнице кошка забыла.
Кто вместе с ней виноват в этом деле?
Родители следом за ней полетели.
Им не сочувствуя, кто-то сказал:
Это вполне справедливый финал
И, пожалуйста, не волнуйтесь, с вашим сыном (как, впрочем, и со всеми остальными) ничего не случится — вывезут с фабрики вместе с мусором, и все…
ну, например, кукурузные хлопья?
— Умоляю, Майк! Никогда не упоминай при мне эту гадость! Ты знаешь, из чего их делают? Из стружек, оставшихся в точилках после заточки карандашей.
