Историю, в которой будет присутствовать только одно «лицо» — лицо Жанны д’Арк,
история, приключившаяся с сердцем Орлеанской Девы, представляет собой всего лишь пример того, как не надо интерпретировать события прошлого: это фальсификация, которая основывается на других выдумках, и вся эпопея Жанны д’Арк переполнена подобными лживыми построениями
желание французских католиков во что бы то ни стало заполучить хоть какие-то реликвии Орлеанской Девы живо по-прежнему. Оно настолько сильно, что удивление вызывает лишь тот факт, что до сих пор нигде пока не появилась самая главная реликвия, связанная с эпопеей французской героини, — ее сердце, якобы не сгоревшее в пламени костра 30 мая 1431 г., но оставшееся совершенно нетронутым и наполненным кровью
синее поле, золото и лилии, согласно Вийнбергскому гербовнику (1265–1285 гг.), использовались не только королевской семьей, но и многими другими знатными французскими фамилиями
таким образом, вполне могло послужить источником вдохновения для Эжена Делакруа, поскольку размещалось оно на рекламном плакате знаменитой парфюмерной компании «Диссей и Пивэ», ко
Жанна по прозвищу Секира при осаде Бове» (ил. 2) [5]. Сюжет картины оп
Она была куплена королем Луи-Филиппом I за три тысячи франков и предназначалась для украшения тронного зала Люксембургского дворца [
Дэвид Юм не верил ни в какие «выдумки» о Жанне д’Арк, полагая их результатом хорошо спланированной пропаганды французского королевского двора [781]. Он полагал, что Деву отыскали в Домреми ближайшие советники Карла VII и буквально «сотворили» из нее спасительницу Франции, попутно приукрасив ее прошлое и превратив из служанки в таверне в пастушку
в Библии город наделялся женской сущностью, попеременно выступая в роли «матери», «вдовы» или «блудницы» [260]. В качестве антитезы последнему варианту существовал также город-«дева», символическая чистота которого пребывала под защитой его стен — гарантии от насилия, исходящего от любого захватчика
