Каждый в этом мире стремился к силе и власти, прекрасно понимая, что за ними стоят лишь кровь и разрушение. Но это сродни карточному домику, каждый ярус в котором выкладывает одна из «рук» империи. Стоит только руке дрогнуть или ослабнуть, как домик рассыпется.
Каждый в этом мире стремился к силе и власти, прекрасно понимая, что за ними стоят лишь кровь и разрушение. Но это сродни карточному домику, каждый ярус в котором выкладывает одна из «рук» империи. Стоит только руке дрогнуть или ослабнуть, как домик рассыпется.
Спрячь свой страх, курсант. Спрячь, но помни о нем. Бесстрашных убивают первыми.
Повезло… Везение в нашем случае – это тщательнейше подобранные пропорции решений, труда и амбиций.
Но да, мне уже больше тысячи лет.
– Охренеть, – прошептала я. А потом хихикнула: – Выглядишь как мой ровесник, Эдвард.
– Что?
– Так, локальная шутка
Как ни прячь, истина найдет выход: через щель, чужие уши и болтливый язык.
Война ведется не только мечами и стрелами, младший.
Я кивнул, поворачиваясь к нему. В его глазах разгорались огни.
– Острее меча только язык, сеющий сомнения и страх.
Не обращайте внимания. У меня развился дар к локальным шуткам, – ответила я с легким раздражением.
Мне тридцать три года, я застряла в волшебной стране и пытаюсь приручить дракона.
Погоди. А сколько тебе лет?
– Знаю, в это очень сложно поверить тому, кто пришел с той стороны. Но да, мне уже больше тысячи лет.
– Охренеть, – прошептала я. А потом хихикнула: – Выглядишь как мой ровесник, Эдвард.
– Что?
– Так, локальная шутка. И я тоже столько проживу?
– Если останешься – да.
