Одного у шотландцев не отнять – они здорово умеют пугать адским пламенем. В самом деле, многие представители их духовенства прямо-таки одержимы адом. Не объясняется ли это завистью? В аду, все-таки, гораздо теплее, чем в Шотландии
— А кто вы, собственно, такой? — пренебрежительно фыркнула она.
Я назвал свое имя и звание, поскольку в армии учили, что когда вас допрашивает враг, представляться нужно именно так.
Меня разбудило так называемое пение птиц. На самом деле это скорее был жуткий шум — девять частей ора и скрежета на одну часть нормальных звуков. В Англии утренний птичий концерт нежен и мелодичен, поэты, услышав его, приходят в восторг и разражаются лирикой о жаворонках и воробушках в небесной лазури. И длится он, к счастью, недолго. Бедные создания, угнетенные холодом и сыростью, споют пару тактов, убедятся, что все еще живы, и переходят к другим насущным делам. В Калькутте все иначе.
Именно к таким комнатам лежит душа у определенного типа богачей в первом поколении: стены, обшитые дубом, и полки, полные книг, которые, судя по их виду, никогда не читали.
Я мог приказать ему лезть на лошадь, но смысла в этом не видел. Что, если он сломает шею или, что еще хуже, снова попробует подать в отставку?
Я лишь хочу сказать, что не считаю для себя возможным оставаться частью системы, которая обходится с народом этой страны – моим народом – подобным образом.
мы неисправимыми злодеями, мы не нуждались бы в лицемерии. Мы бы даже не пытались оправдать то, что живем как хозяева в чужом доме. Мы ищем искупления и именно поэтому сами себя убеждаем, что мы благодетели. Но спасение наше в Господе, капитан. Он создал нас способными на раскаяние, и наша совесть требует, чтобы мы были на стороне
Мы с вами находимся в противоположных лагерях. Возможно, мы смотрим на вещи по-разному, но я признаю за вами право отстаивать свои принципы. Точно так же, как вам следует признать за мной право стоять за то, во что верю я. Он же, – Сен указал на Банерджи, – участвует в порабощении собственного народа. От него я не приму ничего.
Индии так всегда. Англичанину сложно заставить себя поблагодарить индийца. Нет, конечно, довольно просто сказать индийцу «спасибо» за мелкую бытовую услугу – например, за поданную выпивку или почищенные ботинки, но за нечто более существенное – например, за спасение твоей жизни – благодарность будто застревает в горле. От этой мысли во рту возникла неприятная горечь.
Смертельно раненный человек, крича, всегда обращается к кому-то из двоих – или к матери, или к богу.
