Краса» понималась как избыток массы, и лучшие полки «старались иметь лошадей жирными, для сохранения тела избегали быстрых движений, мало ездили, нежили»1513, тем более что «жолоб на спине и огромное брюхо было по тогдашним понятиям совершенством в содержании лошадей»
343Для Российской империи был характерен особый эстетический характер воинских церемоний, когда «плац-парад демонстрировал не просто военную силу, но также цивилизованный вкус и культуру»1508. Эта эстетичность наилучшим образом сочеталась с характерным для великих князей Павловичей пониманием армии, которое обозначало ее высшее предназначение не столько для боя, сколько для парада. «Атакующий фронт должен идти на неприятеля сколь можно осанисто… ибо от сего наиболее зависит успех в атаке», — подчеркивалось в «Воинском уставе о кавалерийской строевой службе» от 1823 г.1509 Зрелищность оказалась основой военного дела
Престиж мундира поддерживался представлением о военной, прежде всего гвардейской, среде как об элитарной части дворянства
взметались сабли, шашки, палаши. По следующему сигналу весь этот многотысячный конный строй сорвавшейся лавиной устремлялся к Летнему саду. Земля дрожала под копытами многих тысяч лошадей. Казалось, что ничто не может остановить эту стихию. Но в десяти шагах от императора все замирало — шашки, сабли и палаши склонялись к ногам самодержавного повелителя. Так заканчивался… парад, представлявший во всей силе и красе императорскую гвардию
Серебристые линии кавалергардов на гнедых конях сменялись золотистыми линиями конной гвардии на рослых вороных… Потом были чубатые донские казаки, драгуны (конногренадеры) с конскими хвостами на касках, уланы с пестрыми значками. Лихо пролетали одетые в красные доломаны царскосельские гусары с белыми ментиками на плечах.
Могучие ганноверские лошади, двухметровые всадники в рыцарских кирасах и касках, с посеребренными или позолоченными двуглавыми орлами на них, палаши, гремящие в стальных ножнах, — все это создавало впечатление силы, способной на своем пути разметать любое сопротивление
По мнению Александра I, день парада у Вертю «был прекраснейшим днем [в его] жизни»1491. «Я вижу, что моя армия первая в свете, — утверждал император, — для нее нет ничего невозможного, и по самому наружному ее виду никакие войска не могут с нею сравняться»
В александровской философии парада его величественность означала совершенство подготовки армии, ее слаженность — и жесткую дисциплину, которая позволяла достичь желаемого1486. К укреплению русской парадомании много послужило окончание многолетнего противостояния Александра I и Наполеона Бонапарта1487: в мирное время ничто не мешало увлечению внешней формой военной культуры, а не ее содержанием.
на основе древнего архетипа «конь и всадник» оформился универсальный героизированный образ всадника-воина; находясь в тесной связи с царской властью, он получил выраженные сакральные функции
Бытование образа всадника-воина в пространстве русской культуры было связано не только с величием воинского подвига, но и с апокалиптическими и эсхатологическими представлениями, связанными с особой царской миссией
