Да пусть даже на всей Земле установится мир и благополучие, человек – это такая скотина, которая всегда найдет повод страдать!
Потому что люди непрерывно и с огромным удовольствием жрут друг друга. Чаще всего фигурально, но гораздо более жестоко и болезненно, чем вампиры или оборотни.
Я в России живу, – ответил я. – Это и не Европа, и не Азия. Путей у нас вообще нет, только направления, но нас это никогда не смущало.
это помнит Китай, умирающий от опиума и раздираемый на части, это помнит Германия, прошедшая через поражение в двух войнах и позор нацизма, это должна бы помнить и Россия, прошедшая сквозь братоубийственные революции и жестокие войны…
Но почему-то не помнит.
Я и не думал, что ирландское виски бывает торфяным! – выдохнул я, отставляя бокал.
– Бывает даже сейчас, но… – Эразм махнул рукой. – Не то! Нынче так уже не делают!
– Надо привыкнуть, – пробормотал я дипломатично. – Очень… очень необычно.
– Нравится?
– Пока не могу сказать, – честно признался я. – Одно могу сказать точно – напиток уникальный. «Лагавуленн» и рядом не стоял.
– Ха! – фыркнул Эразм. – «Лагавуленн», «Лафройг» – это для изнеженных современных людишек…
А любовь запирать не надо. Она не для этого дается.
Ошибки надо исправлять, – сказал я. – Хотя бы те, которые можно исправить.
Пророк вещает истину. То, что неизбежно. Зачем знать неизбежное, Антон? Если неизбежное плохо, то не стоит расстраиваться раньше времени. А если хорошо – пусть лучше будет приятная неожиданность. Многие знания – многие печали.
Привези то, что у англичан получается лучше всего.
– Мировой язык или империю?
Когда вожди предают свой народ, а народ не свергает их – не стоит винить одних лишь вождей.