Как печально оказаться тем последним солдатом, что получит последнюю пулю в сердце в последнюю секунду войны. Но кто-то должен стать последним. Если бы я знал, что им окажусь я, то мне хотелось бы погибнуть прямо сейчас
Ты знаешь, Густина, и я знаю, что нам уже не свидеться. И все же издалека я слышу твой голос: «До свидания, мой милый!»
До свидания, моя Густина!
акие вот люди: тонешь — стоят, засунув руки в карманы, выплывешь — охотно помогают вылезти на берег.
Сколько нужно душевной ничтожности, чтобы страдать от недостаточного роста! Витан страдает и мстит всем, кто выше его ростом или умом, то есть всем
Если петля затянется до того, как закончу, останутся миллионы людей, которые допишут happy end
Я любил жизнь и ради этой любви стал бороться. Любил вас, люди, и был счастлив, когда вы отвечали мне взаимностью, страдал, когда не отвечали любовью. Кого обидел — простите, кого порадовал — не печальтесь! Пусть мое имя ни у кого не вызывает печали. Вот мой завет вам, отец и мать, сестры, тебе, моя Густина, вам, товарищи, всем тем, кого я любил. Если слезы помогут смыть с глаз пелену печали, плачьте! Но не жалейте меня!
…Мы жили для радости, мы шли в бой за радость и умираем за нее. Поэтому пусть печаль никогда не будет связана с нашими именами.
Надежда состязается с войной, смерть противостоит смерти. Что случится раньше: смерть фашизма или моя смерть? Один ли я задаюсь этим вопросом? Нет-нет, этим вопросом задаются десятки тысяч заключенных, этим вопросом задаются миллионы солдат, этим вопросом задаются десятки миллионов людей по всей Европе и по всему миру. У одних надежды больше, у других меньше. Но все это не больше чем иллюзия. Беды, которыми загнивающий капитализм наводнил целый мир, уготованы всем и каждому. Сотни тысяч людей — и каких людей! — падут до того, как остальные смогут сказать: «Я пережил фашизм».
Лишились многого, но многому и радовались: мы были богаты богатством бедняков — тем, что есть внутри нас.
И если кто-то пытался незаметно усидеть на двух стульях, его замечали быстрее, чем того, кто с кастаньетами и в шляпе с желтым пером танцует на панихиде.
