Зверя нельзя простить, для него не может быть никакой исповедальни.
Если бы я мог, я бы обежал вот так, не останавливаясь, всю планету, мчался бы и мчался — через величественные горы, через бескрайние океаны...
Только ради этого душевного покоя.
Смотритель смотрит за смотрителем, который смотрит за смотрителем, и за всеми ними присматривает смотритель..
Некоторые имена дарят радость, другие — как Сюзанна или Элоиза — разрушают, сотрясают, заставляют сердце кровью обливаться.
Кто будет уважать закон, если мы сами перестанем соблюдать правила?
Хлебни этой блядской жизни!
Так! Извините, комиссар, но я занят. Привет Эйфелевой башне...
Не сдержавшись, я в бешенстве стукнул кулаками по рулю. Подушка безопасности взорвалась мне в лицо. Комментарии излишни...
— Двадцать процентов! Черт! — заорал Сиберски. — Нас здесь девять человек! Значит, двое из нас могли заразиться! Какая-то блядская русская рулетка!
Несмотря на оросившие мою жизнь багровые реки, остается один страх, которого я преодолеть не могу: я боюсь тишины...
