– Смерть – это разделение, – проговорил священник. – Не только для умирающего, что отправляется из этого мира в грядущий цикл, но внутри каждого из нас. Мы разрываемся между жизнью, какую вели, когда наш друг или любимый, наш родитель или ребенок были с нами, и этим неполным миром, где его нет. Мы расколоты надвое, и восстановление нашей целостности есть духовный смысл скорби.
Все, что растет, опадает. Все, что рождается, мрет. Вопрос только когда. И кто останется после.
Облегчение хлынуло в нее, так проникновенно и глубоко, что можно было перепутать с горем.
От города Кахон устремлялся на
Она располагалась в самой глухой части Долгогорья, и не то чтобы в доме, а скорее в хибаре, втиснутой в щель между не полностью смыкавшимися зданиями.
Не было никакого заката, только медленное помрачение мироздания.
«Небо было поломано? Как же это оно поломалось?»
Городские стражники в синих плащах неспешно наматывают положенные круги – либо приходят к выводу, что не беда, если в эту ночь не намотают их вовсе.
«гаутанна». Это древнее инлисское слово приблизительно означает задержку на пике вдоха, когда легкие наиболее полны воздуха. Буквально переводится как «мгновение пустоты».
Будущая княгиня Элейна а Саль едет подле отца в черном паланкине. На ней рваное тряпье и вместе с тем серебряная гривна на шее. П
