Он развернулся, вглядываясь во тьму, и каким-то образом увидел сквозь туман. Как будто тот рассеялся специально ради него. Вдалеке, за городом, в открытом море горели огни. Огромный крейсер класса «пьютернавт», весь день до этого стоявший в порту. Показуха, как считал Вакс до этого.
Ржавь, да она тянула время.
Она отчаянно пыталась выиграть как можно больше времени. Все сходилось. Она болтала с ним, чтобы отвлечь. Но важен здесь не сам факт отвлекающего маневра, а другое: пока Вакс позволял сестре заговаривать себе зубы, все козыри оставались у нее на руках.
Выиграть в этой партии можно было единственным способом. Выйдя из-за игрового стола.
— Автономия нас уничтожит? — спросил он, проходя позади Тельсин.
— Если я не докажу, что выгоднее оставить нас в живых, — ответила та, отворачиваясь к городу. Как и прежде, она ничуть не боялась открывать ему спину. — Автономия... не без странностей. Она ценит смелых, сильных, способных выживать без посторонней помощи. Но в то же время хочет, чтобы они ей повиновались. Наверное, такова божественная ирония. В половине случаев быть «автономным» означает следовать ее плану. При этом она не капризна — за это отвечает другое божество. Автономия — это прожженный индивидуализм с точки зрения божества, убежденного в том, что знает все лучше других. В этом контексте индивидуализм — это добродетель, которую лучше всего применять для выполнения намеченных Автономией планов. Твоя личная инициатива выражается в выборе способа выполнения ее воли...
Дальнейшее Вакс пропустил, тихо соскользнув с крыши. Если повезет, Тельсин заболтается, и он успеет уйти далеко.
Вакс тяжело вздохнул. Дело только что превратилось из подведомственного в политическое. Да, все с самого утра двигалось в этом направлении со скоростью потерявшей кучера кареты. Он покосился на Мараси, и та кивнула, отдавая ему бразды правления.
Он подошел к лорд-мэру Билминга Гейву Энтроуну. Человеку, с которым уже неоднократно встречался, и каждая новая встреча была неприятнее предыдущей. Это был весьма красноречивый факт, учитывая, что на самой первой встрече Энтроун в лицо оскорбил Стерис.
С тех пор Гейв стал важной шишкой и перерос свой родной Новый Серан. Два года назад он обосновался в Билминге, политическом центре Отдаленных Городов, и каким-то образом убедил других в том, что именно он тот человек, который должен «бросить вызов» тирании Эленделя.
В этот день он был одет формально и даже проверил запонки, прежде чем войти, — наверняка лишь для того, чтобы щегольнуть яркими бриллиантами в деревянной оправе. Его черные волосы были привычно прилизаны, а подбородком по-прежнему можно было вскрывать жестяные банки. И разумеется, надменная улыбочка никуда не делась.
Должность лорд-мэра Билминга была важной; возможно, самой важной за пределами Эленделя. Требовалось приложить все усилия, чтобы не оскорбить его. Разговор нужно было вести крайне осторожно.
— Ну и ну! — воскликнул вдруг проснувшийся Уэйн. — Вакс, ты только посмотри! Кто-то взял мешок с херами и сшил из них человека! Он даже ходит!
В комнате наступила гробовая тишина. Затем Вен-Делл прыснул со смеху.
— Ладриан, как насчет извинений? — спросил Гейв.
— А! — Уэйн вскочил на ноги. — Да это же Гейв Энтроун! Простите, лорд-мэр! Обознался. Но сходство просто поразительное.
— Уэйн? — окликнул его Вакс.
— Да, босс?
— Пожалуйста, хватит мне помогать.
— Так точно.
