Так ты думаешь, что мужиком тебя хрен делал? Нет, дружочек, поступки должны быть мужские, человеческие, а что там у тебя в штанах — дело десятое.
Жалкое, дрожащее «люблю» — у него язык бы не повернулся произнести это. Ему казалось, что все понятно без этих глупых признаний. Он делился с ней едой и одеждой, помогал с молитвами, учил драться, неужели этого недостаточно? Дарий не сделал ничего! Но получил все, чего желал он… Он…
А все потому, что Варна никогда не хотела нравиться. Даже повзрослев, она отрицала свою женскую суть и упорно делала вид, что не понимает, как сильно многие хотят быть с ней и быть ею. Это полное невнимание к собственной притягательности делало ее невозможной, непостижимой
Сила не любит, когда о ней забывают, она желает быть использованной.
Ноги ее с хрустом сломались, колени в обратную сторону вывернулись
— Глаз на нее положил, что ли? — Рыж хохотнул. — Маловат ты для нее, она тебя как тростинку переломит.
— Я четыре версты тащил на себе упыря, если ты забыл. — Притворно оскорбился Владлен. — В нем веса было больше, чем во мне!
— Жуки-навозники тоже так могут, не удивил. — Рыж пихнул его в бок. — А если серьезно, забудь, мальчишка, за бабой этой темная история стоит.
— Баба, баба! — Владлена аж передернуло. — Женщина она, старый ты грубиян! Да какая сильная.
— Не много же тебе надо. — Кажется, эта тема ужасно веселила старика. — Права она была, пора тебя в город вывезти, а то одичал уже среди мужиков-то жить.
—
Все, что их связывало, превращалось в прах
Можно не отвечать — он чувствовал все, о чем она молчит
Рада, мы ведь можем не охотиться больше, — тихо сказал муж. — Твоя рука…
— Рука — и что? — резко спросила она. — Левой научусь меч держать, или думаешь, что я ни на что не способна больше?
— Никогда так не думал.
— Вот и помалкивай, ласочка, да подай мне рубаху! Левой или правой, а все равно уложу тебя на лопатки.
У нее характер тяжелый, стекло с сахаром,
