— Отойди! — рыкнул Пес.
— Почему? Я был первый.
Пакет раскопал я. И мясо нашел я. Я так ему и сказал.
Но Пес выхватил из пакета мою мясную бумагу и отбежал.
Из моего пакета! Который я раскопал! Мою мясную бумагу!
Я прыгнул, и мы покатились.
Он зубами ездил по моей шее и загривку, а я отпихивал его лапами.
Наконец мне удалось его спихнуть.
Пес вскочил, отбежал в сторону и с омерзением стал плеваться.
— Буэ! Ты что, в парикмахерскую ходил?
— Меня помыли от блох!
— Ах-ха-ха! — он закашлялся от смеха.
Терпеть не могу, когда надо мной смеются.
— Вообще-то драться не стоило, — сказал Пес вдруг нормально.
— Ты же сам…
— Я только сказал: «Отойди!» Если каждый раз, когда говорят «Отойди», драться, можно совсем без шерсти остаться, — он снова обидно засмеялся.
— Что я, по-твоему, должен был делать?
— Ты мог сказать «Сам отойди!», или «Не ешь меня, дорогуша», или на худой конец «Рррр!».
Все остались позади: и Фонарщик, и Рыженькая, и Дуля, и Отравленная, и мерзкий Кот, и целая армия странных теток.
Падал снег. Он таял на носу.
Смотрю, как бывает, когда меня нет.
— И как?
— По-моему, гораздо хуже, чем когда я есть.
У каждого — свое дело. Их дело — ругаться.
Дома сгрудились вокруг нашего двора. Бежать было некуда. То и дело разъезжались машины, и мы сторонились, давая им дорогу. Полдвора занимала помойка.
После гулянья Симка загоняла меня в ванную.
Первый раз я пошел. Но сразу понял, что зря.
Симка вылила на меня что-то вонючее.
— Стой, куда? Что морду воротишь? — Симка понюхала. — Нормально пахнет. Орхидеями. Тебе нужно вывести блох!
Орхидеи просто оглушали.
Когда мы вечером вышли на улицу, я первым делом исправил положение с орхидеями. Вытер морду, проехался на пузе, извалялся в листьях. Но Симка, ругаясь, надела ошейник и пристегнула поводок.
Ошейник натирал. Симка говорила, что поводок нужен, когда идешь по делам, чтобы люди вокруг не волновались. Но мы только и делали, что ходили по делам, а люди вокруг только и делали, что волновались.
