— Давай разделим с тобой поровну всю поклажу.
— А для чего делить ее, братец? — удивился Ша-сэн.
— Как — для чего? Поделим и разойдемся каждый в свою сторону, — ответил Чжу Ба-цзе. — Ты отправишься к себе, на реку Сыпучих песков, где снова займешься людоедством, а я пойду в свое селение Гаолаочжуан, проведаю мою супруженьку, Белого коня мы продадим и на вырученные деньги купим наставнику все необходимое для погребения его тела.
От этих слов у Танского монаха дыханье сперло, и он завопил не своим голосом, взывая к небу.
— Эй, Сунь У-кун! Не убегай! Погляди, как я сейчас тряхну бубенцами!
Сунь У-кун рассмеялся:
— Думаешь, только у тебя есть бубенцы? Ты тряхнешь, а мне нечем тряхнуть, что ли?
— Какие же у тебя бубенцы? Ну-ка, покажи! — заинтересовался царь дьяволов
— Великий князь! — сказал тут Сунь У-кун. — Дай мне твои бубенцы, я очищу их от насекомых