— Рассказывайте, дети мои, рассказывайте! — воодушевляет Золоторотик, уже с новой сигаретой в зубах, всю честную компанию у стойки, включая задремывающего пса. — Не дайте ниточке порваться, дети мои! Ибо покуда мы рассказываем — мы живем. Покуда нам еще приходят на ум истории, с моралью или без, про собак, угрей, птичьи пугала, про крыс, наводнения и рецепты, истории лживые и хрестоматийные, и покуда нас еще способны развлекать истории — до тех пор никакой ад нам не страшен! Рассказывай, Матерн, если тебе жизнь дорога!
Мельница крутится, мельница вертится, монашки и рыцари на Сретенье встретятся; крутится мельница, вертится мельница, души в муку, а мука что метелица; крутится мельница, вертится мельница, последним куском мы с костлявой поделимся; мельница вертится, мельница крутится, монашки и рыцари стерпятся-слюбятся…
Такой реке, как Висла, все к лицу и все ее красит: закаты и кровь, глина и пепел. Ей бы улететь вместе с вольным ветром. Но не всякая воля исполняется, и реки, которым так хочется в небо, тоже впадают в Вислу.