Глубокий, мягкий, даже густой голос – таким могла бы говорить мясная подливка, если б умела
Хоть мы и любим тебя, мы без понятия, почему тебя приняли в эту школу, странный ты наш ребенок.
у кого раньше Дотти не видела такой загар уже в марте, и это больше, чем все остальное, говорило об огромном состоянии господина Эллингэма. Он мог купить даже солнце.
Не тот тихий, моросящий дождик, который ласково убаюкивает своим мерным шуршанием и под который так здорово завернуться в плед, включить ночник и читать книгу, пока глаза не слипнутся, а книжка не ляжет на грудь.
Расставь книги, остальное придет следом»,
Есть в свежести раннего утра что-то такое, что едва уловимо меняет твое восприятие. Все вокруг кажется обновленным и слегка нереальным; мягкий солнечный свет робко освещает мир, еще не надевший свою броню повседневности.
Вдоль тропы были расставлены самодельные фонари в виде консервных банок со свечкой внутри. Позже выяснилось, откуда взялись эти банки: их вместе с остальным мусором выставили вечером из одного кафе в городе. Работники заведения не имели никакого отношения к преступлению, они просто выкинули мусор. Водитель мусоровоза в ходе следствия рассказал, что утром контейнер был пуст. Кто-то украл его содержимое.
Сценарии – совсем не то. Они… как рентгеновский снимок книги. Только кости. Слова, которые люди говорят, и действия, которые совершают. Книги – это… это все. Что герои видят и чувствуют, что находится вокруг них, что происходит с каждым из них.
Лео с детства любил химию. Свои краски он смешивал сам, поэтому они получались такими яркими. Он также делал косметику для Айрис и Флоры, прекрасные тени для век и румяна, и это было причиной постоянных серебристых разводов на его щеках и голубых ногтей.
– Ты все за собой подчистила? – спросил он.
– Я сделала что смогла. Ради нее. Пошла в ее комнату сразу, как только поняла, что что-то случилось.
– Ради всех нас, Флора. Поднявшаяся волна топит все лодки.