Талант – не редкость, редкость – умение выжить при своих талантах.
Ибо незнание составляет середину между истинным знанием и ложными доктринами.
Гоббс, «Левиафан»
Даниель обернулся. В первый миг он подумал, что Гук просит принести ртуть (которую время от времени пил как средство от мигрени, головокружений и прочих недомоганий)
Детские позвонки, извлечённые из гнойника в боку женщины, у которой за двенадцать лет до того случилась замершая беременность
Однако люди, их окружавшие, то ли смотрели в подзорную трубу с другого конца, то ли ещё что – во всяком случае, убедили себя, будто всё наоборот: мир некогда был прекрасным и соразмерным, человечество более или менее плавно перешло из Эдема в Афины Платона и Аристотеля, помедлив в Святой Земле, чтобы зашифровать тайны мироздания в Библии, а с тех пор медленно и неуклонно катится в тартарары.
Впрочем, могут пройти годы и даже десятилетия до того, как Даниель попадёт в ад. Он решил, что сто́ит по крайней мере заполнить это время чем-нибудь для себя интересным
– В Амстердаме каких только церквей нет! И все прекрасно уживаются. Может показаться странным, но с годами мы к этому притерпелись.
– В каком смысле? Научились сохранять свою веру среди еретиков?
– Нет. Скорее у меня в голове своего рода Амстердам.
– Что?!
– Много разных верований и сект, ведущих нескончаемый спор. Столпотворение религий. Я к этому привык.
– Вы не верите ни во что?
При этом каждый шаг следовало бы поверять правилами, которые Евклид доказал две тысячи лет назад, в Александрии, где всякий был гением.
Однако люди, их окружавшие, то ли смотрели в подзорную трубу с другого конца, то ли ещё что – во всяком случае, убедили себя, будто всё наоборот: мир некогда был прекрасным и соразмерным, человечество более или менее плавно перешло из Эдема в Афины Платона и Аристотеля, помедлив в Святой Земле, чтобы зашифровать тайны мироздания в Библии, а с тех пор медленно и неуклонно катится в тартарары.
Формальная коронация состоялась в тысяча шестьсот пятьдесят четвёртом. Его помазали святым елеем тысячелетней давности.
– Небось и воняло же от него!
– Кто бы заметил, во Франции-то.
